Новый Мир ( № 12 2008)

По этому поводу начинают сейчас бить тревогу и психологи, и священники, и социологи, и педиатры, но задолго до этого сигнал бедствия подала отечественная литература — испытанный эхолот общественной жизни. Лишенная прежнего влияния, задавленная электронными СМИ, русская литература подала сигналтишины, сигнал

молчания. Помните, как в начале 90-х умолкли почти все значительные и глубокие писатели? Так ведь не по общему же сговору это случилось и не по одним лишь экономическим обстоятельствам тех лет.

В тот критический момент, быть может — впервые за всю историю нашей словесности, не читатель внимал писателям, а литература попыталась прислушаться к читателю. Не к спросу, а к сердцу. Этот критический момент мог быть вехой для осмысления происходящего, точкой отсчета для диалога в новых, куда более запутанных и сложных, чем раньше, условиях. Но очевидно, что осмысления не произошло. Оборвавшийся на полуслове диалог до сих пор не возобновился. Горестная тишина никого всерьез не озадачила. На смену ей пришел информационный шум по поводу псевдолитературных новинок и многочисленных премий. Русская литература лишилась тойатмосферы сочувственного отзвука,

в которой она только и могла существовать в своем классическом варианте.

Михаил Бахтин еще в 1930-х годах вывел что-то вроде универсальной формулы исторически сложившейся в России тонкой взаимозависимости литературы и пусть небольшого, но доброжелательного круга читателей: «<…> всякая лирика жива только доверием к возможной хоровой поддерж­ке», она существует «тольков теплой атмосфере

...» Бахтинская формула может быть прочитана и с конца: теплая атмосфера семьи какдуховного хораво многом создается именно лирикой в самом широком понимании этого слова.

Книги Аксакова могли появиться лишь при

хоровойподдержке большой дружной семьи. Сергей Тимофеевич к шестидесяти годам почти совершенно ослеп и свои произведения не писал, а рассказывал, диктовал близким. Чаще всего записывала отца старшая дочь Вера[3].

Летом самой внимательной слушательницей была внучка Оля. Не случайно Сергей Тимофеевич именно ей и посвятил «Детские годы…». Взрослые могут слушать старика из почтения, из вежливости. Ребенок слушает только тогда, когда ему страшно интересно.