Основал тебя, видно, давненько мудрец Алексей иль Алексий.
Для тебя он сыскал едва ли не лучшее место.
Ты росла потихоньку, без бурных скачков, без последствий,
Хорошела, не очень полнела, осталась в невестах.
Объезжали тебя трактора и справа и слева,
Не хотели топтать твоё тело и портить твой запах.
Продолжал глотать Николай, а Нюрка осоловела
В его воровских, но очень красивых лапах.
Но ты на это смотрела сквозь пальцы.
Тебе интересней было увидеть, как доживает Серый —
На твоём краю маячивший старый мерин.
Он ведь один в лошадином списке остался.
Ты принимала пришлых в людское своё поголовье.
Уходили старики и старухи, приходили дети.
Образовалось алексинское сословье.
Ничего особенного. Но всё же не те, а эти.
Если прибавить к людям ежей и удодов,
Иволгу, местных кукушек, собак и кошек,
Множество птиц, неизвестных по имени, разной породы,
Бабочек, мух, комаров и мельчайших мошек…
Можно составить такой же список кустов и деревьев,
Трав и цветов, заверить его в сельсовете.
Чтобы никто не мечтал о покупке такой дорогой деревни,
Чтоб в ней оставались не те, а эти.
Что касается нас — меня, жены, детей и дальше по списку,
Мы служить тебе будем до последнего вздоха.
Но не вздумай нас вписывать в перечень на поверхности обелиска,
Что стоит в твоём центре: получится плохо.
Вместо тайны общенья живущих громко и ушедших тихо
Казённая справка с круглой печатью и пропуск на выход.
Парижский мальчик Георгий Эфрон между двумя нациями
*
ПАРИЖСКИЙ МАЛЬЧИК ГЕОРГИЙ ЭФРОН МЕЖДУ ДВУМЯ НАЦИЯМИ