Новый мир. № 4, 2004

В больнице,где меня принимали по высшему классуна крахмальном белье,и выдали одеяло верблюжье,и поместили в двухместной палате,мой сосед, попивая чаеки просматривая газеты, удивлялся, что я его не узнаю.Добродушно покровительствовал он мне,санитаркам, врачам…Как-то ночью проснулся я,он стоял у окна.— Что, не спится? — спросил я.— Ерунда получается,истекает терпенье мое.

Это я все устроил, наладил, пустил в оборот,есть пределы у всякого свинства,я требую знаков внимания,а не то… —И он поднял костлявый кулак.Пробежали по комнате отсветы фар.Мой сосед в адидасовском балахонекулаком ткнул в окно и опять размахнулся.— Что ты, что ты,Всеблагой, Всемогущий, Всесильный,пожалей нас, прости.— А кто пожалеет меня? —он ответил с печальной гримасой.

Рак желудка

У Пяти углов в Ленинградена Разъезжей была неплохая шашлычная,а на Загородном (одна остановка) —гастроном диетический.Там у входа замурзанный нищий старикпостоянное место имел.Он на шею приладил табличку:«Рак желудка, прошу на лечение, на питание тоже прошу».И то, что стоял он у входав диетический, было точно рассчитано.Что-то замыкалось в мозгу у сограждан,и ему подавалина сметану, и творог, и на докторскую колбасу.До того я привык к его бедности,

что однажды положил ему в шапкусырковую массу с изюмом.Как-то я в шашлычной сидел,упомянутой в самом начале,а за столиком рядом,в приличном двубортном костюме,водолазке нейлоновой,выбритый, веющий «Шипром», —я узнал его сразу —сидел диетический нищий.Пил армянский коньяк «Три звезды»,заедал осетровым сациви,а когда перед ним положили шашлык на шампуреи горшочек чанахи,

он засыпал их перцем и ткемали обильно полил,и, ничуть не тушуясь,взглянул на меняи приветствовал поднятой рюмкой.Что тут можно сказать?Я вполне допускаю: рак желудкабыл кормильцем его и опорой.Он свой хлеб, свое мясо, свою осетринудобывал на пристреляннойприфронтовой полосе.Может статься,что диетой замученный ракострот'y как остр'oту ценил,как уместную шутку застолья.

* * *