Новый мир. № 4, 2004

…Помню, я ездил туда на трамвае № 12,остановка «Обводный канал».Книжный ряд барахолки —и было их два или три человека,не больше.Они торговали стихами.На земле чемоданчик открытый:там уложены в стопкиэти легкие книжечки —так недорого стоили,что стыдно сбивать было цену —ничевоки, фуисты,футуристы и все остальные.Я не знал, что иные из них еще живы,что Олимпов служилуправдомом где-то на Петроградской,что Крученых и Рюрик Ивнев могли свои книжкимне еще подписать.

Я пытался читать среди сумерекпредвечернего часа:Я в землю вроси потемнел.Под гривою волоснашел предел.Я от рожденья гениальныйБог, электричеством больной.Мой в Боге дух феноменальныйПылает солнечной весной[1].И это мне нравилось.Но сам я стеснялся так написать.Все измелилось, все.Трамвая вовсе нет.«Пощечина». «Засахаренные кры» —пять тысяч долларов.Давным-давнонет никого из них на свете.

И долго я блуждал в потемках,и дорого мне стоили мои затменья.И наконец, да, наконеця твердо выяснил:«Я — Самодержец ВдохновеньяНепогрешимец БожестваСобою Сам Творец ТвореньяБессмертной Жизни Голова».

«Ленинградская здравница»

Летом, после десятого класса,я жил в Териоках под Ленинградом,готовился поступать в институти как-то на пляжев тетради по химиинаписал стихотворение.Я сразу оделся и отправился с пляжав редакцию местной газеты«Ленинградская здравница».

День стоял пляжный, июльский,и не было в редакциидаже машинисток.И только главный редактор,распаренный, в расстегнутой бобочке,томился у себя в кабинете.И он обрадовался моему визиту:— Давайте, что у вас?— Стихи, совсем свежие.— Прекрасно, давайте. —И он прочел прямо по тетрадке.— Ну как?— Что — как? Превосходно!— Что же будет?— Как что, в номер!— Боже, и когда это выйдет?— Как когда? Завтра! —…И назавтра я стал печатным поэтом

с гонораром и авторским экземпляром.И потом, когда тридцать летя бился головой о стенку,кричал, настаивал, матерился,пускался в лобовые и фланговые атаки,пил французский коньяк с негодяями,ловчил в международных интригах,оплакивал зарубленные верстки, —я вспоминал этот летний полдень в Териоках,эту горячую, с запахом линотипа газетку,главного редакторав бобочке цвета гнилой розы, —и думал о базарных, щербатых тарелках,этих Весах Судьбы,о гирях и разновесках,брошенных вертикально, от зенита к надиру.Окончательно —Мене, мене, текел, упарсин.

От Невки к Невке