Новый Мир ( № 6 2012)

eis, Domine, cum sanctis tuis

in aeternum quia pius es.

Kyrie eleison

      12

Агнец Божий, вземляй грехи

мира, даждь нам покой

вечный. И свет непрестанный да светит

им, Господи, со святыми Твоими

во веки, ибо Ты милосерд.

Господи, помилуй!

Новый свет на историю текста стихотворения “Город в степи” 1947 года, впервые опубликованного в журнале “Новый мир” (1947, № 5), проливают два источника из фонда А. Е. Крученых в Российском государственном архиве литературы и искусства (Москва). Эти материалы связаны с именем О. В. Ивинской, от которой, вероятно, они и перешли в руки фондообразователя. С Ивинской и ее дочерью Крученых поддерживал дружеские и соседские отношения; по воле случая он был среди лиц, присутствовавших в квартире Ивинской в момент ее ареста в октябре 1949 года

Первый документ — небольшое деловое письмо, посланное 11 мая 1947 года из Тбилиси (РГАЛИ, ф. 1334, оп. 1, ед. хр. 505), куда Заболоцкий был командирован Союзом писателей, согласно официальной формулировке, “для ознакомления с новыми промышленными объектами Грузии”. Поездку организовал В. В. Гольцев; кроме Заболоцкого, в состав московской делегации входили Н. С. Тихонов, П. Г. Антокольский и А. П. Межиров. Ивинская заведовала тогда отделом работы с начинающими авторами в редакции, которую возглавлял К. М. Симонов. Текст письма таков:

 

Дорогая Ольга Всеволодовна!

Посылаю “Город в степи” — исправленный вариант. Думаю, что теперь возражений не будет. Но верблюд, конечно, стал беднее. Простите за плохо переписанные стихи. Здесь, по правде говоря, пока не до стихов, т. к., прилетев вчера, мы попали в шум и суету первых встреч, что продолжается и сегодня. Прошу передать мой привет Лидии Корнеевне. Будьте здоровы и пишите мне по адресу Симона Чиковани.

Н. Заболоцкий.

 

В архиве Крученых хранится автограф первоначальной редакции стихотворения (РГАЛИ, ф. 1334, оп. 1, ед. хр. 1136, л. 17 — 18). “Верблюд” из 3-й части представлен здесь в своем изначальном пространном великолепии:

 

И вот, ступив ногой на солончак,

Стоит верблюд, Ассаргадон пустыни,

Дитя печали, гнева и гордыни,

С тысячелетней тяжестью в очах.

Косматый лебедь каменного века,

Он плачет так, что слушать нету сил,

Как будто в этом царстве человека

Остаток жизни стал ему не мил.

Как будто все отчаянье природы

Он воплотил в надменности своей.

И что ему высокий мир свободы,

Коль нет ему свободы от скорбей?

Он — азиат, он с головы до ног

Пропитан черной мглой магометанства,

Преодолев пустыни и пространства,

Он сам себя преодолеть не мог.