Охранник новый, живет в Долгопрудном, братья старшие его ушли в бандиты, их постреляли — и он, младшенький, теперь спасается, нашел работенку попроще… Сон мне свой пересказывал… Говорит, что снился ему город, где сплошная неразбериха и хаос, будто бомба взорвалась ядерная. Все горит, люди мечутся. Я спросил у него — а что он делал сам в этом сне — сознался, что хотелось ему “крутую тачку”, во сне-то, и он вытряхнул какого-то мужика из машины, отнял у него машину, и еще вспомнил, что вроде как дал ему чем-то по голове, обломком трубы. То есть убил.
Личный шофер профессора-пульмонолога, что практикует в нашей больнице. Рассказывал, как отдохнул от трудов праведных — снял молоденькую проститутку где-то “на точке” — “почти целочку”. Отец семейства, очень печется о сыне, которого спасает, не жалея денег, от армии, холит, нежит и гордится, что тот гнушается гулять даже “с курящими девушками”. Изредка по-отцовски заботливо подкладывает ему на видное место какую-нибудь порнуху. Сам смотрит с женой отдельно, а сынку подкладывает, “чтобы пацан не рос пентюхом, развивался”. Вот такой образцовый семьянин и законопослушный гражданин, на которых держаться должна вроде как новая Россия. Вместо воровского “умри ты сегодня, я завтра” вполне обывательское: умри ты сегодня, умирай ты и завтра, а мне пусть будет всегда хорошо... Все гнусное сделал, испражнился, но в сортире. Жопу вытер, воду спустил, дверку закрыл — и все, и хорошо на душе. Ничего ему не нужно другого, им такой-то сортирный покой и нужен. Поглядеть если, то так Россия теперь и обустраивается — как большой платный, “деньги ж свои плочены”, сортир. Ну, ничего, свое-то в говно и утопит, дай срок. А своего профессора, на всю страну известного, называет со знанием дела “полным мудаком”. Слуги почему-то всегда считают себя умнее своих хозяев.
Человек, который ходит и всех просит — “Пожалуйста, помолитесь обо мне” — и ничего больше не говорит.
«Русский чисто анекдот»
Алла Латынина
*
«РУССКИЙ ЧИСТО АНЕКДОТ»
В основе сюжетной схемы у Всеволода Бенигсена всегда лежит анекдот. Не в современном значении слова, а в том, которое имел в виду Гоголь, умолявший Пушкина в известном письме от 7 октября 1835 года: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь, смешной или не смешной, но