В 2002 году Г. К. Сапронов издал переписку Астафьева с Валентином Курбатовым (“Крест бесконечный. Письма из глубины России”, я писал об этой книге в № 6 “Нового мира” за 2003 год). Не такой уж маленький, пятитысячный тираж разошелся стремительно. Сапронов мог бы просто сделать допечатку, но он выпустил “издание второе, дополненное”, ему удалось в Чусовом найти еще 14 астафьевских писем Курбатову (Валентин Яковлевич когда-то передавал их в здешний музей). Если эта переписка относится к 70 — 90-м годам, то переписка с Макаровым отсылает нас в 60-е годы.
Письмо, за ним ответ... О литературе немного, да и о ней ли тут? Вот Астафьев пишет: “Глаз у меня опять разболелся — веко распухло и глядело все в красных жилках, и ровно бы песок в нем… Какая тяжелая, сжигающая, как на огне, нас наша работа! Да мало кто знает об этом — видят лишь, когда шляемся, пьем…”
А вот про бедную Марию Семеновну, которая иногда по пятнадцать раз перепечатывала рукописи мужа: “А Маня… Она у меня злосчастный человек! Поехала в город, что-то занесло ветром в глаз, и вот мукалась, мукалась. Две ночи не спала, и я отправил ее к врачу. Она даже и Блока1 не смогла почитать…”
Так вот о литературе это или о чем? Как их развести аккуратненько — быт, литературу, детей… Все в одном клубке, в одной жизни. Но это, пожалуй, и пробирает. Течение жизни, пусть и минувшей, захватывает, уносит, как щепку, в те годы, когда ты был мал и несведущ даже в букваре. В этой переписке, в разговоре двух взрослых и мудрых людей, слышатся мне и другие голоса, видятся и другие лица. Но об этом можно только с близкими.