Нож

– Может быть, он врет, потому что боится попасть в число подозреваемых. Если Рингдал был вдвоем с Ракелью в ночь убийства, ему придется объяснять массу вещей. И даже если он действительно невиновен, то наверняка понимает, что доказать алиби не так-то просто, можно запросто оказаться если не в камере предварительного заключения, то в центре нежелательного внимания со стороны СМИ. Предъяви этому типу доказательства и посмотри, не заработает ли у него память.

– Хм… А может, нам стоит придержать карты, пока не появится больше доказательств?

– Не нам, Харри. Это твое дело. Я, как и Рингдал, придерживаюсь стратегии невмешательства.

– Кажется, ты считаешь его невиновным.

– Догадки я оставлю тебе. А я в отпуске по уходу за ребенком и не хочу после его окончания лишиться работы.

Харри кивнул:

– Ты прав: я – эгоист: ожидаю, что люди, которые мне ничего не должны, станут рисковать домом, семьей и пенсионными баллами, чтобы помочь мне.

Из коляски послышалось тихое хныканье. Бьёрн взглянул на часы, задрал свитер и достал детский рожок. Бьёрн объяснил Харри свой трюк: он засовывал рожок под плотно облегающий свитер между двумя жировыми складками на животе, чтобы поддерживать в нем температуру тела.

– О, я знаю, какого музыканта напоминает мне Рингдал, – сказал Харри, глядя, как малыш с тремя смешными большими светлыми кудряшками сосет рожок и чавкает. – Пола Саймона.

– Пола Фредерика Саймона? – воскликнул Бьёрн. – Что это ты вдруг его вспомнил?

– Дело в твоем малыше. Он похож на Арта Гарфанкела.

Харри ожидал, что Бьёрн обиженно поднимет глаза и скажет что-нибудь, но он остался сидеть склонив голову и сосредоточился на кормлении. Возможно, раздумывал, где на шкале его музыкальных предпочтений находится Арт Гарфанкел.

– Еще раз спасибо, Бьёрн, – поблагодарил друга Харри, застегивая куртку. – Мне пора.

– Ты сказал, что я тебе ничего не должен, – произнес Бьёрн, не поднимая глаз. – Это неправда.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Если бы не ты, я бы не познакомился с Катриной.

– Познакомился бы.

– Это ты привел ее в мои объятия. Она увидела, что творится в твоей личной жизни. Ты, можно сказать, олицетворял все, чего она не хотела видеть в мужчине. А я оказался полной противоположностью тебе, и в результате дело закончилось свадьбой. Так что спасибо тебе, Харри. – Бьёрн посмотрел на него с широкой улыбкой. Глаза его увлажнились.

– О черт! – сказал Харри. – Это отцовская сентиментальность в тебе говорит?

– Возможно! – засмеялся Бьёрн и вытер глаза тыльной стороной ладони. – Так что ты теперь будешь делать? С Рингдалом?

– Ты же сказал, что не хочешь вмешиваться.

– Верно. Но ты ведь мой друг.

– Пока здесь не зарыдали двое, я побежал. – Харри посмотрел на часы и уточнил: – Я имею в виду вас двоих.

По дороге к машине Харри позвонил Кайе:

– Петер Рингдал. Посмотри, что на него есть.

В семь часов вечера было уже темно, и невидимый бесшумный моросящий дождь холодной паутиной ложился на лицо Харри, идущего по гравийной дорожке к дому Кайи.

– У нас появилась ниточка, – сказал он по телефону. – Но совсем тоненькая, я даже не могу назвать ее следом.

– У кого «у нас»? – спросил Олег.

– Я разве не говорил?

Олег не ответил.

– Мне помогает Кайя Сульнес, – пояснил Харри. – Бывшая коллега.

– А вы с ней…

– Нет…

– …не обнаружили ничего такого, о чем мне следовало бы знать? – закончил Олег свой вопрос.

– Пока ничего конкретного.

– Ясно.

Пауза.

– Думаешь, вы найдете убийцу?

– Трудно сказать, Олег.

– Ты же прекрасно знаешь, что меня такой ответ не устраивает.

– Хм… Пожалуй, мы найдем его.

– Хорошо. – Олег тяжело вздохнул. – До связи.

Харри обнаружил Кайю на диване в гостиной. На коленях у нее был ноутбук, а рядом на журнальном столике лежал телефон. Вот что она раскопала по Петеру Рингдалу: сорок шесть лет, дважды разведен, детей нет, ситуация с личной жизнью неясная, в данный момент живет один на вилле в районе Хельсос. С карьерой все тоже непросто: Рингдал получил диплом экономиста в Норвежской школе менеджмента и разработал новую транспортную концепцию.