Нож

– Во-первых, принцип ротации ввел сэр Алекс. Во-вторых, Жозе Моуринью – просто придурок с непомерно раздутым самомнением. Да, команды, которыми он руководил, завоевали немало титулов, однако это вовсе не его заслуга. Моуринью, как и многих других, ввели в заблуждение комментарии так называемых экспертов, заставивших народ поверить, что победы были одержаны благодаря его уникальным качествам. На самом деле научно доказано, что способность тренера оказывать хоть какое-нибудь влияние на результаты своей команды – это миф. Выигрывает та команда, в которую входят наиболее высокооплачиваемые игроки, и точка! Так что, если ты хочешь, чтобы «Ревность» возглавила барную лигу Грюнерлёкки, просто плати мне больше, Рингдал. Вот так.

– Ты очень занятный, этого у тебя не отнять, Эйкеланн. Наверное, поэтому ты нравишься нашим посетителям. Но мне кажется, немного разнообразия нам не повредит.

Эйстейн обнажил в ухмылке гнилые зубы:

– Смесь плохих зубов и больших титек? У нее ведь большие буфера, да?

– Ну…

– Ты идиот, Рингдал.

– Поосторожнее, Эйкеланн. А то мигом вылетишь из команды.

– Ты должен решить, что это будет за бар. Уважаемое заведение, обладающее своей изюминкой, или «Горячие штучки».

– Из предложенных вариантов я бы выбрал…

– Не торопись с ответом, Моуринью ты наш. По статистике порносайта «Порнохаб», гости будущего, то есть те, кому сейчас от восемнадцати до двадцати четырех лет, на двадцать процентов меньше прочих посетителей сайта склонны искать изображения женской груди. Так что титьки выходят из моды, Рингдал.

– А гнилые зубы? – спросил Харри.

Они повернулись к вновь прибывшему.

– Дашь мне что-нибудь выпить, Рингдал?

Рингдал помотал головой:

– Еще нет часа дня.

– Я не имею в виду крепкие напитки, а прошу всего лишь…

– Пиво и вино не подаются по воскресеньям до двенадцати, Холе. Мы не хотим лишиться лицензии.

– …стакан воды, – закончил Харри.

– А-а-а, – ответил Рингдал, подставил чистый стакан под кран и включил воду.

– Ты говорил, что спрашивал у Ракели, не хочет ли она продолжить работу в «Ревности», – сказал Харри. – Я просмотрел ее электронную почту и список телефонных звонков за последние месяцы, однако нигде тебя не обнаружил.

– И что? – спросил Рингдал, протягивая стакан Харри.

– А то, что мне хотелось бы знать, где, когда и как ты с ней общался.

– Ты спрашиваешь от своего имени? Или как полицейский?

– А это принципиально?

Рингдал выпятил нижнюю губу и склонил голову набок:

– Да нет. Честно говоря, я не помню.

– Не помнишь, встречался ли ты с нею лично или общался по электронке?

– Представь себе, вылетело из головы.

– Но ведь это было сравнительно недавно.

– Увы, в памяти иногда случаются пробелы. Я уверен, что ты меня понимаешь.

– Но ты же не пьешь, – возразил Харри, поднося стакан ко рту.

– Да, однако мои дни насыщены событиями, и я встречаюсь со множеством людей. Кстати, у меня сейчас куча дел…

– Что-то непохоже. – Харри оглядел пустой бар. – Посетителей вроде нет.

– Да, но я должен заблаговременно подготовиться к их появлению, заранее все спланировать, чтобы потом не сесть в лужу. Хороший план – основа успеха. Одним словом, извини, Харри, но мы больше не можем уделить тебе времени. Всего доброго…

Эйстейн проследил за тем, как за спиной Харри с треском захлопнулась дверь, а затем хотел поставить в мойку стакан, из которого пил его друг, однако на стойке его не было. Очень странно, куда же подевался пустой стакан?

– Полагаю, он в отчаянии, – заметил Рингдал, кивая на газету, лежавшую перед Эйстейном. – Пишут, что у полиции нет ничего нового. А всем известно, что́ они делают в таких случаях.

– И что же они делают? – спросил Эйстейн, бросив поиски стакана.

– Возвращаются к старому. К ранее отброшенным следам и подозрениям.

Только через некоторое время до Эйстейна дошло, что именно Рингдал имел в виду: Харри в отчаянии не оттого, что у полиции ничего нет, просто теперь полиция станет тщательнее изучать старые следы. Например, алиби самого Харри.

В помещениях криминалистического отдела в Брюне в воскресенье было пусто.

Но у компьютерного монитора в дактилоскопической лаборатории стояли два человека.

– Совпало, – провозгласил Бьёрн Хольм, выпрямляясь. – Это тот же самый отпечаток, что и на стакане из дома Ракели.

– Рингдал был там, – сказал Харри, изучая жирные отпечатки на пивном бокале, который он позаимствовал в «Ревности».

– Похоже на то.

– Помимо тех, кто посетил Ракель в ночь убийства, на протяжении нескольких недель никто не входил в ее дом и не выходил из него. Вообще никто.

– Ясно. Возможно, этот тип, Рингдал, был ее первым посетителем. Он прибыл рано вечером и потом ушел.

Харри кивнул:

– Конечно. Он мог нанести ей неожиданный визит, чтобы пригласить поработать в «Ревности», и получить стакан воды. Она отказалась, и он ушел. Все это совпадает с видеозаписью. Но вот что не совпадает, так это заявление Рингдала о том, что он ничего не помнит. Разве можно забыть о том, что был в доме, который, как нетрудно узнать из газет, через несколько часов после твоего ухода стал местом преступления, и беседовал там с женщиной, которую вскоре убили?