Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей

Критикуя позицию М. С. Строговича и И. Ф. Пантелеева, сторонники подобных «тактических комбинаций»[295] отмечают, что авторы переоценивают отдельные научные термины, которые применяют А. Р. Ратинов и А. В. Дулов, а в некоторых случаях, осуждая их за отклонение от требований нравственности и закона в рекомендациях по тактике допроса, впадают в крайность[296]. Дело в том, что в понятие «хитрость» и «ловушка» авторы вкладывают разное содержание, одни отождествляют их с обманом, другие – с изобретательностью, искусностью. Такая двусмысленность в толковании терминов затрудняет их применение, уменьшает их пригодность. Поэтому имеет смысл согласиться с мнением А. П. Дербенева, предлагающего пользоваться понятием «психологический прием»

[297].

Применение следователем тактических приемов, думается, должно быть ограничено законом и этическими нормами. В данном случае желательно исходить из того, что основными условиями допустимости приема, которые необходимы для признания воздействия правомерным, будут являться: 1) их законность, которую следует понимать как соответствие или непротиворечие приема требованиям закона; 2) избирательность воздействия, т. е. направленность воздействия лишь на определенных лиц и нейтральность по отношению к остальным; 3) их нравственность, т. е. соответствие нравственным принципам общества и нравственно-правовым критериям уголовно-процессуальной деятельности.

В литературе для классификации приемов применяются различные основания: характер ситуации допроса, виды психологического воздействия, этапы допроса, цели применения приемов и т. д. Соответственно предлагаются различные варианты классификации. А. Р. Ратинов предложил классификацию следственных хитростей из десяти групп[298]

; другие авторы, придерживаясь в целом той же концепции, объединяют их в четыре более крупные группы[299]. Некоторые авторы пытаются выделить две основные группы «следственных хитростей». В основу выделения они кладут характер использования (маневрирования) следователем имеющейся у него информации[300].

Сколько бы групп не было выделено, отметим лишь, что психологическая ловушка является допустимым тактическим приемом, поскольку: а) обладает свойством изобретательного воздействия (а это одно из основных условий допустимости применения тактических средств); б) ловушка не является западней, т. е. предполагается, что у допрашиваемого есть возможность обойти как саму ловушку, переиграв следователя в рефлексии, так и ее последствия; в) конечной целью применения психологической ловушки не является получение подсознательно просочившейся информации – цель достигается тогда, когда лицо, осознав, что выдало следователю «лишнее», попадает в ситуацию рассогласованности модели реальных и выдуманных обстоятельств преступления.

Однако нельзя забывать, что неумелое применение многих приемов стоит на грани допустимости, так как таит в себе множество «подводных камней», которые сразу же могут сделать деятельность следователя безнравственной. Они отчетливо показаны в работах различных авторов[301], поэтому не будем останавливаться на более подробном их исследовании.

Завершая дискуссию о тактических приемах, «следственных хитростях» и «психологических ловушках», обратимся к выдающемуся криминалисту Российской Федерации – Р. С. Белкину. В «Курсе криминалистики» он пишет, что сейчас трудно сказать, кто первым употребил в криминалистической литературе эти термины, но уже с середины 60-х годов XX в. они вызвали широкую дискуссию[302]

. И. Д. Перлов, возражая против термина «следственная хитрость», говорил, что допрос надо вести умно, а не хитро. Р. С. Белкин считает, что приемы, носящие название «следственные хитрости», не содержат хитрости в общеупотребительном смысле слова. Столь же неточен и неудачен термин «психологическая ловушка», поскольку имеет ярко выраженный привкус обмана, коварства, вероломства. Кроме того, этот прием (комбинация приемов) является скорее тактическим, нежели психологическим[303]. Вместо двух названных терминов Р. С. Белкин применяет понятие «тактическая комбинация», обозначающее определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующих цель решения конкретной задачи расследования, и обусловленное этой целью и следственной ситуацией[304]. Хотя понятие «тактическая комбинация» очень широкое, все же представляется возможным остановиться именно на нем, определяя производство тактических приемов, во избежание кривотолков, которые уже десятилетия сопровождают понятия «следственные хитрости» и «психологические ловушки».

Отдельно следует решить некоторые вопросы, связанные с группой следственных действий, при которых обязательно участие понятых.