"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

квартиру в доме для иностранных специалистов, Фридрих и Герман устроились учениками на завод, где уже

полгода работал их отец. Сюжет, достойный документального фильма о радостной жизни политэмигрантов в

«отечестве трудящихся всего мира». Увы, счастливый финал обернулся лишь временной передышкой в

трагедии семьи немецких рабочих.

Насаждавшийся за рубежом лучезарный образ СССР заметно меркнул при его ближайшем рассмотрении.

Иностранных рабочих удивлял низкий уровень жизни их советских коллег, отсутствие бытовых условий в

общежитиях и коммуналках, предельная забюрокра-ченность производственного процесса и общественной

жизни. Кто-то пытался объяснить это наследием царизма, кто-то видел в этом происки внутренних врагов и

враждебного окружения. Так или иначе

234

действительность выглядела совершенно не так, как глянцевые обложки журналов, издававшихся в Москве

и расходившихся по всему миру.

Членам семьи Борош, равно как и тысячам иностранных специалистов, ученых, политэмигрантов,

оказавшихся в Советском Союзе, пришлось почувствовать на себе растущее давление сталинской диктатуры.

Любые попытки сопротивляться наталкивались на вездесущий репрессивный аппарат. Люди оказывались в

ловушке, ведь возвращение в нацистскую Германию никому из политэмигрантов не обещало легкой судьбы.

3 июня 1937 г. Фридрих и Герман Бороши написали заявление в Коминтерн с просьбой отправить их

бойцами в республиканскую Испанию. Наверное, положительное решение этого вопроса в Москве иначе

повернуло бы их жизнь. Счет шел уже не на месяцы, а на недели и дни.

20 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об аресте всех немцев, работавших на оборонных

заводах. В Коломенском районе Московской области лидером индустрии был машиностроительный завод,

выпускавший локомотивы, дизели для подводных лодок и другую оборонную продукцию. Среди его

инженеров и специалистов было немало иностранцев, приглашенных из Германии. Далеко не все они

симпатизировали коммунистам, но каждый из них искренне передавал свои знания и опыт советским

коллегам.

Руководители Коломенского райотдела НКВД наверняка отдавали себе отчет в том, насколько абсурден

охвативший страну приступ «шпиономании». И тем не менее они с энтузиазмом взялись за дело. Массовые

аресты иностранных рабочих и специалистов на Коломенском заводе начались в конце июля. На допросах

они должны были сознаться в стандартном наборе преступлений: шпионаже, подготовке диверсионных

актов и убийстве руководителей партии и правительства (чтобы совсем не оторваться от реальности,

следователи были вынуждены оговаривать в протоколах — в случае, если те посетят Коломну).

Вседозволенность следствия, применение шантажа, угроз, а нередко и тривиальные побои приводили к

почти стопроцентному результату — рано или поздно обвиняемые безропотно подписывали протоколы с

вымученными «признаниями».

Так рождалась цепная реакция фиктивных преступлений, охватившая не только все слои советского

общества, но и проникшая в каждую семью. К моменту ареста Карла Бороша в заключении уже находилась

немка Екатерина Розенберг, ставшая за три месяца до этого его второй женой. По требованию следователя

она перечислила в качестве членов «фашистско-шпионской группы» всех иностранцев, с которыми

встречалась на курсах русского языка в заводском

235

Дворце культуры. Аналогичные показания были получены и от других арестованных. Регистрируя в

протоколе допроса круг знакомых и родственников обвиняемого, следователи НКВД получали богатый

исходный материал для конструирования той или иной «контрреволюционной организации». Зачастую роли

в них расписывались еще до ареста их рядовых участников.

После смены Ежова Берией многие из низовых исполнителей сталинского террора сами оказались в

тюремных камерах. Вот как описывал технологию следствия в 1937 г. один из оперуполномоченных

Коломенского НКВД: «Националов больше всего было на заводах района. В райотделе был учет, сколько в

таком-то цехе работает поляков, немцев, латышей и т. д. Если в цехе окажется группа поляков человек 5-10, то прежде чем арестовать их, на неофициальных совещаниях у Галкина (начальник райотдела НКВД. — А.

В.) обсуждался вопрос, кто должен быть руководителем этой группы. Руководителем группы намечалось то

лицо, которое по должности подходило для этой роли или еще по каким-либо признакам. Когда вопрос о

руководителе группы решался, его арестовывали и брали с него показания на других лиц этой же

национальности, которые работали с "руководителем" в одном цехе и были связаны с ним по работе».

Процесс конструирования аналогичной группы на Коломенском машзаводе не составил большого труда —

резидентами германской разведки были определены инженеры-конструкторы дизельного цеха Эрих Фальтин

и Вилли Михель, покинувшие СССР в 1935 г. После этого следовало «выявить» максимальное количество

исполнителей. Поскольку какие-либо следы или вещественные доказательства их шпионской или

террористической деятельности отсутствовали, обвинительное заключение строилось лишь на стандартном

наборе вымученных признаний.