"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

Рудольф Мундт был одним из тех, кто активно сопротивлялся «стахановским» методам следствия — в его

деле имеется акт, что он на допросе назвал следователей фашистами. Ганс Вебер после того, как его избили, заявил: «не фашисты сволочи, а вы все сволочи». Эрнст Мейер кричал: «Ненавижу органы, потому что в

НКВД не люди, а звери». Подобные высказывания тщательно фиксировались в АСД,

137

демонстрируя «антисоветскую сущность» подследственного. Особым актом оформлялись и отказы от

подписи в протоколе допроса, хотя зачастую жены эмигрантов (Анна Зингфогель, Гертруда Тифенау) просто

не могли прочитать его без переводчика. Отто Ритдорф в ходе допросов выдвигал встречные требования,

оскорблял следователя и даже угрожал ему, заявив среди прочего: «Вы не забудьте, что я германский

подданный, Австрия и часть Испании заняты Гитлером, и моя надежда на освобождение сейчас зависит от

внешнего мира»231.

Требуя скорейшего завершения следствия, Ритдорф, равно как и рабочий завода «Фрезер» Карл Френцель,

объявляли голодовку. Поскольку они считались иностранными гражданами, руководство тюрьмы начинало

бить тревогу, и немцам давали пустые обещания. Крайней формой сопротивления в условиях тюремного

режима выступала попытка самоубийства. Ганс Воден (Густав Собботка) писал в одном из своих заявлений

органам прокурорского надзора, что следователь довел его до такого состояния, что он разбил абажур лампы

в его кабинете и попытался вскрыть себе вены232. Фриц Шуманский и Густав Грабнер пытались сделать то

же самое, находясь в тюремной камере. Дважды покушался на самоубийство в Омской тюрьме

двадцатидвухлетний Ганс Вебер, работавший шофером в городе Дмитров.

Вильям Хокуин, приехавший по контракту в СССР в 1931 г., был арестован 14 марта 1938 г. В деле

сохранился протокол его единственного допроса, однако, судя по находящимся там же собственноручным

признаниям в шпионаже, «активная обработка» Хокуина велась и раньше. В ходе допроса немец выпрыгнул

в окно, что было квалифицировано как попытка к бегству. Не приходя в сознание, через несколько часов он

умер в больнице Бутырской тюрьмы.

Своеобразной формой сопротивления фальсификациям было незаметное для следователя встраивание

немцами в собственные признания нелепиц и фактов, которые можно было бы легко опровергнуть на

судебном заседании. Это было достаточно распространенной тактикой обвиняемых, в частности офицеры

Красной Армии называли в качестве своих вербовщиков имена средневековых не

Сопротивление Ритдорфа затянуло следствие и в конечном счете спасло ему жизнь — первоначально его дело планировали

передать на ВКВС, но в 1939 г. прокуратура посчитала возможным направить его в Мосгорсуд, что вызвало понятное сопро-

тивление следственных органов. В конце концов Особое совещание НКВД 13 декабря 1939 г. приговорило Ритдорфа к высылке

из СССР.

232 См. биографический очерк о нем в книге: Mensing W. Von der Ruhr in den GULag. S. 155-166.

138

мецких рыцарей233. Эдуард Штилов показывал на допросе, что посылал по почте шпионскую информацию

брату, которого на самом деле у него не было. Врач Эрвин Маркуссон назвал своим вербовщиком офицера

гестапо по имени «Мумпиц», что на немецком языке означало «чепуха, глупость». Хитрость сработала, и

«Мумпиц» попал даже в решение Военного трибунала, отправившего дело Маркуссона на доследование.

Еше один из врачей, лишившихся работы в Германии за то, что был евреем, Йозеф Рубенс на момент ареста

являлся ведущим хирургом Института имени Склифософского. Под угрозами избиений он признал и

шпионаж, и диверсионную работу. На заседании Военного трибунала Рубенс заявил, что признание о

передаче резиденту германской разведки состава жидкости, заменяющей в больнице кровь при переливании, было сделано специально, чтобы в суде данный факт стал свидетельством его невиновности — ведь состав

физиологического раствора был известен каждому! Немецкий хирург был оправдан после полутора лет

предварительного заключения.

Подобные случаи, когда обвиняемые могли доказать свою невиновность в ходе судебного заседания,

являлись редким исключением в системе «сталинского правосудия». Но даже там, где это не приносило

ощутимого результата, сопротивление следствию помогало человеку сохранить свое достоинство в

экстремальных условиях тюремного заключения.

Глава 8

ИЕРАРХИЯ ОБВИНЕНИЙ

В условиях шпиономании и ксенофобии, насаждавшихся в советском обществе, сотрудники органов

госбезопасности автоматически рассматривали каждого иностранца как шпиона и диверсанта. Оперативные

приказы наркома Ежова в 1937 г. конкретизировали мысли, которые рождались на вершине политического