Ну, здравствуй, жена!

- Он тебе не сын, - послышалось из шатра. - У него кровь не мага. Он простой человек. Уж я-то знаю...

- Мой сын, - настойчиво и громко повторил лорд Ханнор, - жив, а вот Сытый император мертв. Как и обещал, я убил его Взглядом. И всех главарей Сытой армии. Всех. Взглядом. За раз.

- Ты куда, Изегер? - Гаррон было рванул за ним, но Гердих придержал сына за локоть.

- Домой. Меня там Джулия ждет, - лорд Ханнор обернулся. Свет костра позволил разглядеть, что он улыбается.

Глава 53. Как можно проспать свое счастье

- Пши, пши-пши, пши-пши-пши...

- Джулия, ты чего шипишь над своей кружкой? - Михайка вытянул шею. Его губы блестели от гусиной похлебки. С краюхи хлеба, которой он макал в миску, стекали на пальцы жирные капли. Юля остановила на них взгляд, и Михайка, очнувшись, ловко облизал каждый палец.

«А совсем недавно леденцы лизал», - лениво подумала Юля и опять принялась «пшикать».

- У нас весь кремвиль заговоренный, - у стола выросла фигура трактирщика.

- А кто вас знает? - его гостье явно хватило и предыдущей кружки. - Помнится, в прошлый раз не углядели. Пши, пши-пши...

«Боже, как давно был тот поход в поселок! Любовница Изегера еще была жива-а-а-а...» - Юля будто наяву увидела, как лицо Эрди некрасиво окрасилось зелеными подтеками, и она растерянно хлопает ресницами.

- На, поешь, - Михайка пододвинул чашку с дымящейся картошкой, сверху политой маслом с прозрачными шкварками. - А то до дому тебя придется на закорках нести.

Юля фыркнула, но увидев помрачневший взгляд друга, повернулась к трактирщику, словно это он не верил, что вымахавший за время ее отсутствия чуть ли не на двадцать сантиметров мальчишка не способен донести ее до замка.

- А что? Михайка сильный. Это год назад он был маленьким и щуплым, а теперь...

Она согнула руку в локте и похлопала себя по плечу.

Трактирщик осуждающе покачал головой и, забрав пустой кувшин, вернулся за прилавок.

 

Как только «зеленая девочка» появилась в его владениях, впуская с улицы клубы холодного воздуха и снега, идущего второй день подряд, Сахир-га, которого знали в поселке как дядька Сахай, обрадовался. Плясал вокруг нее, не зная, как угодить. Улучив минуту, написал короткую записку «Юли-са вернулась» и отправил к условному месту сынишку. А она даже не поинтересовалась, как там степь, оправился ли после драки с лордом Раттар-ка, хотя точно знала, что он, трактирщик, не простой человек, а родной брат вождя Ури-цы.

- Пши-пши, пши-пши-пши...

 

На улице стемнело, и в трактире прибавилось людей. Но шум не мешал посапывающей во сне Юлии, скрутившейся на скамье калачиком, лишь Михайка озабоченно поглядывал в окно, соображая, как бы половчее доставить в замок подругу, обмякшую от кружки хмельного кремвиля. «И ведь не впервой с ней такое! Помнится, как только в замке объявилась, тоже заснула на лестнице, словно пьяница какая-нибудь».

Михайка вздохнул и перевел взгляд на трактирщика, который нет-нет да поглядывал в их сторону.

«К себе домой ее вести нельзя, отец с утра гонял мать, и та теперь заночует в прачечной. Пешком до замка просто не доберемся, рухнем в снег и замерзнем. Может, лошадку у дядьки Сахая попросить? Вроде нравится ему Джулия. А вдруг предложит на втором этаже спать укладываться? А там только семейные пары или... Нет, Джулия не такая. И я не такой. И дернул же нас Валаах потащиться в трактир!»

 

Кто же знал, что она, слушая истории, сама не заметит, как прикончит кружку до конца?

А порассказать Михайке было о чем. Чего уж там. О том, как он ездил с лордом на охоту, как гонял урийцев, пришедших за новым урожаем урдука, как сцепился в горах с хаврюгой - дикой родственницей свиньи, которая своими клыками едва не распорола ему пузо, как долгими вечерами, сидя у костра, в котором пеклись клубни картошки, они с грустью вспоминали сбежавшую к степнякам жену лорда Ханнора.

- А он что? Злился? Обзывал нехорошими словами? Или смеялся надо мной?

- Дура, он любит тебя... Ой, прости, я забыл, что ты... вы его жена...

- Да ладно... Обращайся как прежде. Какая я жена? Так, одно название.

- Не название!

- А почему тогда бросил? И носа уже седьмой день не кажет? Я, Михайка, для него никто. Ни любовница, ни жена. Одно недоразумение со строном на шее.

- Глупая. Ты бы в его глаза посмотрела, когда он думал о тебе...Там такая тоска...

- Какая? Такая? - Юля выдвинула подбородок, а глаза у нее были пьяными-пьяными.

- Поспать бы тебе...

- Ага. Я сейчас... - и принялась укладываться, сунув под голову его, Михайкину, шапку.

 

Ближе к полуночи в дверь вошли двое. Капюшоны низко надвинуты на лица, меховые воротники подняты, на руках рукавицы из шкуры козла, на ногах вывернутые замшей наружу сапоги.

Постояли у порога, стряхнули с широких плеч снег, потопали по циновке, что специально стелилась для таких целей, коротко переглянулись с трактирщиком и направились туда, где, подперев щеку кулаком, страдал Михайка.

Гуляющие в трактире люди даже не посмотрели на вновь прибывших - в такую стужу все замотаны с головы до ног.