Нуар

— Вы получили телеграмму от своего начальства в Касабланке, господин комиссар, этого вполне достаточно. Напомню, согласно подписанному соглашению о выдаче преступников, СССР не обязан предъявлять доказательства, достаточно лишь требования.

Затем заговорила по-русски, переводя уже сказанное, но «баритон» даже не дослушал.

— Сговор у них, товарищ капитан. О-о-от… Ничего, предъявим, о-о-от… Мы — люди запасливые…

Скривился, словно от боли, поймал губами воздух.

— Прямо сейчас поеду в Касабланку, о-о-от… Оформлю, о-о-от… Оформлю бумаги, чтоб все печати были, и завтра вернусь. А вы тут присмотрите, о-о-от, чтоб не скрылся из города, вражина… Пошли, нечего здесь оставаться!

Майор с силой провел ладонью по лицу и, коротко кивнув, шагнул к выходу.

— Но куда же вы, дорогой друг? — изумился Прюдом, устремляясь вслед за гостем. — Мы же только начали разговор, нам следует многое обсудить!..

«Баритон» даже не обернулся. Хлопнула дверь. Комиссар после короткого раздумья устремился следом. Женщина проводила его взглядом, а затем быстро повернулась:

— Сегодня в восемь вечера на набережной. Там, где пушка.

Ответа дожидаться не стала.

Ушла.

Оставшись в кабинете один, Ричард Грай подошел к столу, где неровной горкой лежали бумаги из черной папки. Ничего трогать не стал, пододвинул стул, присел рядом. Друг Даниэль неплохо разыграл комедию, но кончится все не слишком весело. Французские власти не станут долго спорить с победоносным Сталиным, особенно из-за какого «турка». Про звание же и медаль предпочтут просто забыть. «Полицай» Прюдом подпишет еще один протокол о депортации, извинится, может быть, даже всплакнет.

Он покосился на дверь. Можно, конечно, выйти, выбраться из здания, попытаться скрыться. Вероятно, тот, кто так вовремя вернул его в этот город, хотел именно этого. Наймит и фашистский преступник удирает, боясь даже оглянуться — забавное, что ни говори, зрелище, можно вволю поулюлюкать, посвистеть вслед. Почему-то вспомнились обещанные разбойники из сна-«картинки». Его серо-черный мир, как ни крути — тоже сон, и тоже с кучей злодеев. Разница лишь в том, что здесь нельзя ни проснуться, ни умереть.

Поверх всех бумаг лежала газета. Ричард Грай протянул руку, переложил покрытый черными значками лист поближе. Английская… Нет, американская, «New York Herald». Чей-то синий карандаш отчеркнул начало статьи. «When we sailed, I asked the man…»

«Когда мы отплывали, я спросил этого человека: чем я могу помочь, когда вернусь в Соединенные Штаты? Он ответил мне одним словом: молчите!»

Крупный план. Севернее Эль-Джадиры.

Сентябрь 1942 года.

— …Дамы! Господа! Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Все предусмотрено, бухта под охраной. Пожалуйста, разберитесь по группам, но не подходите к самой воде. Повторяю: к воде без команды не подходите, держитесь в десяти шагах. Итак, первый катер — сюда, где лодка. Не стойте, сразу садитесь. Второй — идите вслед за мной…

& говорила громко, волнуясь, сглатывая слова, и я невольно поморщился. Не хотел же брать, но все-таки упросила. Героиня-подпольщица, два кило соплей.

— …Теперь будем ждать. Пожалуйста, не курите и не говорите громко. И не беспокойтесь. Мы под надежной охраной…

— А мы действительно под надежной охраной? — поинтересовался я, нащупывая в кармане папиросы. Курить и в самом деле не стоило, но очень уж хотелось.

— О, мсье Рич! Можете не беспокоиться. Мы перекрыли дорогу, я поставил патруль у перекрестка. В документах все чисто. Ловим контрабандистов, мсье, обычная операция…

Зубастая усмешка сержанта Анри Прево была прекрасно различима даже в полной темноте. Иногда такие улыбчивые раздражают, но не в этом случае. Вот если бы Прево перестал улыбаться…

— Только мадемуазель Анади следовало бы все же надеть пальто. Уже сентябрь, мсье Рич, ночи прохладные.

Я покосился в сторону почти неразличимого во тьме берега. С катеров должны просигналить. Синий — значит, все в порядке…

— Как вы ее окрестили, сержант? Анади?

— Она так сама назвалась, мсье Рич, — Прево развел огромными ручищами. — Сказала, что это ее подпольный псевдоним. О, маленькая мадемуазель очень храбрая, мсье Рич, я бы гордился такой дочерью!

— Маленькая, — хмыкнул я. — Вымахала за последний год, скоро меня повыше будет.

«Анади» — AND. Кажется, & надоело быть типографским значком.

Папиросу я все-таки достал, сложил мундштук гармошкой, прикусил зубами. Зажигалка… Нет, пожалуй, не стоит. Чужих в бухте нет, подчиненные Прево перекрыли дорогу, а группа «Зет», она же Zagradotryad, расположилась на небольшом мысу на случай нежданных гостей со сторон океана. И сержант, и Арнольд — люди надежные, но… Но береженого бог бережет.

Анади… Выдумала же!