o 8b191ad8675a2039

А потом она пристроила коротко стриженую голову у него на груди, и, зевнув, сказала: «Не

все мне матушка, благослови Господь душу ее, рассказала-то, как я посмотрю, самое

сладкое выпустила".

Он провел рукой по ее стройной, узкой спине, и, посмотрев на звезды, шепнул: «Спасибо

тебе».

Петя, молча, вышел из комнаты, хлопнув дверью, и Марфа только вздохнула.

После ужина Марфа взяла на руки Лизу и понесла ее наверх. Она встала у окна, чуть

покачивая засыпающее дитя, глядя на нежный, розовеющий закат. Над перелесками

вставала полная, яркая луна, и где-то у реки, кричали птицы. Женщина вдруг, сама не зная

почему, прижалась щекой к мягким каштановым волосам девочки и запела:

Котик-котик, коток,

Котик, серенький хвосток!

Приди, котик, ночевать,

Нашу Лизоньку качать.

Петя, поднявшийся вслед за ними, сжал руки, - так, что аж хрустнули пальцы, - и заставил

себя не открывать дверь детской.

-Пойдем, - сказал Петя, когда Марфа, уложив детей, спустилась в зал. «Я тебе покажу кое-

что».

Он открыл дверь кабинета, и, пропустив Марфу вперед, сказал: «Вот». В лунном сиянии

серый клинок отливал серебром. На стене не было другого оружия – только он, - изогнутый,

смертельный, с рукояткой, изукрашенной золотой насечкой. Марфа увидела, как сверкают

сапфиры и вспомнила синие глаза батюшки.

-Ты помни, Марфа, - сказал он ей, обнимая на прощание, - нету ничего на свете дороже

семьи. Ты теперь за Петром сквозь огонь и воду пройди, раз он муж твой венчанный, и, даже

если расстаться вам придется, - честь свою береги, честь Вельяминовых.

Марфа привстала на цыпочки и взяла меч. Он сразу лег в ладонь так, как надо – небольшой

и тяжелый. Она вдруг прижалась щекой к холодному металлу и тихо сказала: «Спасибо тебе,

Петя».

-Этот меч мне очень помог, - муж налил себе вина и залпом выпил. «Я же потом искал тебя,

Марфа. Даже за Большой Камень ходил. Там мне и сказали, что ты умерла, - в стойбище,

старуха какая-то».

-Его мать, - Марфа так и стояла с клинком в руке. «Она меня никогда не любила».

Он выпил еще, и посмотрел в окно, на сверкающую под луной реку. «Она сказала, что у тебя

было наше дитя. Это так?»

-Нет, - вздохнула Марфа. «Не было, Петя. Я потом с Федосьей в Чердынь вернулась, а

Вассиан уже умер. Ну, я взяла ее и на Москву уехала».

-В Чердынь? – он вдруг, похолодев, вспомнил: «Там такая баба, что не зевать надо – а то

уведут. Красавица, каких поискать, и хозяйка отменная. С дитем, правда, - муж ее

преставился тем годом, однако же молода еще – двадцати нет».

-Я ведь, Марфа, - тихо сказал муж, ставя на стол кубок, - не один в Сибирь ходил, а с

дружиной строгановской. Я у Ермака сотником был. Знаком тебе атаман-то?

-Знаком, -она стояла, выпрямив спину, и клинок казался продолжением ее руки. Глаза

мерцали, словно у рыси.

Петя, было, открыл рот, но жена спокойно предупредила: «Ты, Петя, подумай, прежде чем

говорить-то. Хорошо подумай. Потому как если ты сейчас что невместное скажешь – то оно

же не забудется более.

Я тоже, - она вдруг вздохнула, - вон, твою дочь на руках держу, и мать ее покойница,

благослови Господь душу ее, - как сестра мне была, - так что не тебе, Петя, попрекать меня

чем-то».

-Я Изабеллу любил, а ты..., - он не закончил.

-А я под мужчин ложилась, чтобы выжить, ты это мне хочешь сказать? - жена чуть раздула

ноздри. «Да ты откуда знаешь, что у меня на сердце было, - я ж вдовой в шестнадцать лет

осталась, Петя, - думала я так. Или ты считаешь, что тебе одному любить позволено? – она

положила клинок на стол и помолчала.

-Не хочешь жить со мной,- так и скажи, - обернулась она, уже в дверях. «Скажи – и не

увидишь меня более».

-Я не знаю, - ответил он, касаясь пальцами лезвия. Петя вдруг подумал, что никакая

телесная боль не сравнится с той, которая сейчас рвала его сердце. «Я не знаю, Марфа».

Она стремительно повернулась, и, шурша юбками, подошла к нему. Она была лишь немного

ниже.

-Как я на Москву вернулась, Петя,- издевательски сказала жена, - так Матвей пришел ко мне

ночью, приставил кинжал к горлу Федосьи, и сказал: «Если ты мне не дашь, я твою дочь

силой возьму. А ведь ей еще двух лет тогда не было, Петенька!

-И ты, - его губы едва шевелились.

-Он не мужчина был тогда, - жестко усмехнулась Марфа. «Или тебе рассказать, как собаки

горло моей невестки рвали? Или как Матвей детей своих – уродов, - на моих глазах

задушил? Или как мне царь Иван кубок поднес – там вода Волхова с кровью новгородцев

была смешана? Или как в спальню к детям моим ядовитых змей подбрасывали? Или как

Орсини..., - она вдруг осеклась.

-Что Орсини? – Петя увидел, как она опустила голову.

-Ничего,- глухо сказала Марфа. «Раз вы, двое мужчин, - она помолчала, - не смогли его

убить, так я это сделаю. За себя и за Изабеллу. Спокойной ночи, Петя»,- она вышла, не

закрыв за собой дверь.

Он все еще держал в руках меч, когда с порога раздался детский голос: «Петр Михайлович!»

-А ты что не спишь, поздно уже, - устало сказал Воронцов, не открывая глаз.

-Я за водой ходил, Лиза пить попросила, а Тео боится темноты, - ну, я на кухню и спускался,

- вздохнул Федор, входя в комнату.