О бедной сиротке замолвите слово

Пушистой такой плесенью, которая росла-росла и разрослась, выпустила шары спорангиев, пытаясь захватить больше пространства, но за пределы камня ее не пускали.

– Вот и все, – сестрица сидела здесь же. На грязном полу. Юбки расправила, фонарик отставила. Ножик поглаживает задумчиво так, а ножик приметный, мало того что черен и письменами украшен – подозреваю не теми, что здоровья, счастья и благоденствия желают, – так и формы прелюбопытной. Рукоять рогом закручивается, а клинок волнистый. – Знаешь, а время у нас действительно есть… а если бы тебя не было, все сложилось бы иначе.

Ага, реки потекли бы вспять, берега заросли бы диким лесом, а небеса с землей местами поменялись бы.

– А теперь я должна буду принести жертву.

И говорит так жалобно, впору пожалеть ее, несчастную.

– Ты их и без того принесла изрядно.

Айзек качнулся было, но схватился за голову и застонал.

– Скажи им, пусть успокоятся… все равно ничего не смогут сделать… знаешь, она ведь ее не прятала, ту тетрадку… украла и не прятала… мама моя глупа… она думала, что дело в деньгах, но правда в том, что бабка была богата… ты не представляешь даже насколько…

Я удержала Малкольма.

Не знаю, что тут планируется, но, сдается мне, сестрица дорогая о собственной безопасности побеспокоилась.

– Умная… а у меня вот что есть, – она вытащила из-под вороха юбок куколку. Ну как куколку… такую вот… странную. Ручки-ножки – палочки, тельце, обмотанное тряпицей, голова сшита наспех, глазки-пуговки… страшилище, одним словом. Но, чую, самый страх не в этом. – Знаешь, что это такое?

– Мирршах, – тихо произнес Малкольм.

– Его я не планировала трогать… он добрый и милый где-то, хотя, конечно, тоже сволочь… но умная. Смотри, как могу… – в руке Мелиссы появилась булавка, длиннющая и камнем синим украшена. Мелькнуло острие и вошло в голову тряпичной куколки. Айзек и повалился. – Могу и так…

Булавка вышла.

И Айзек застонал…

– И на него тоже есть, – вторая куколка легла на колени рядом с первой. – И на дружка твоего… всего-то нужно, что слюна, кровь и волосы… они каждые полгода в клинике анализы сдают… надо каплю всего…

Кто-то заскрипел зубами.

Я же подошла к Мелиссе.

– Не смей, – предупредила та, сжимая крохотное кукольное тельце. – Я ведь могу и убить…

– Можешь, конечно. И убила… тех девушек… вот все понимаю, но их зачем?

Легкое пожатие плечами.

– Там столько рецептов… бабуля экспериментировала, только… как понять, что эксперимент удачен, если опробовать зелье не на ком? Она рано поняла, что у меня способности… выраженные… от бабушки достались… той, другой… я вот думаю, а если бы у нее все получилось, я бы родилась принцессой. Каково это?

– У Айзека спроси.

Что-то мнится мне, что жизнь у принцесс не такая уж ванильно-розовая, как все считают. Но разве Мелиссу переубедишь? Ишь, сидит, куколки перекладывает. И главное, что оборачиваться не хочу, смотреть, как эти игры на парнях сказываются.

– Не ответит… он сноб.

– А ты нет?

– Он меня с первого взгляда невзлюбил… мы заключили помолвку… знаешь, я даже немного влюбилась. В Рая сложно не влюбиться… он был любезен. Вежливость. А я приняла ее… и позволила больше, чем следует… две недели счастья, а потом я выясняю, что он встречается не только со мной. Что я просто часть игры. Невеста? Плевать… на все плевать… так что сами виноваты…

Ну да, а сестрица моя со своей химией совершенно не при делах. Нет, та троица, безусловно, хороша в своем стремлении испоганить жизнь другим, но… нельзя просто взять и переложить свою вину на кого-то…

– А чего мы ждем? – поинтересовалась я у задумчивой сестрицы.

Так, чтоб в курсе дела быть.

А то мало ли… может, у нас на болтовню времени особо не осталось.

– Одного человека…

– Жениха твоего?

– Уже в курсе?

– Было сложно пропустить такое… думаешь, больше никто не догадается?

– Какая разница? – она зачерпнула серую плесень, пропуская ее сквозь пальцы тонкой струйкой. Вздохнула. Вытерла руку о юбки. – У них не будет выбора… им нужна кровь.

Вот только, помнится, Мелисса не единственная, кого можно назвать запасным вариантом.

Когда девушка шагнула из окна, Фредерик понял, что все пойдет не по плану. Более того, он сам вдруг испытал острое, почти непреодолимое желание расстаться с жизнью. В конце концов, чего цепляться за бренное это существование?

Тело – лишь оковы для души.

Скинь их и поднимешься… он щелкнул пальцами, активируя защиту. Выдохнул. И потянулся к другому амулету.

Кто-то кричал.

Кто-то смеялся. Запахло кровью…

– Третий протокол, – он раздавил в пальцах бусину. – Накрывай куполом… полное обездвиживание…

Сознание осталось.

Оно уловило момент, когда тело перестало подчиняться. Препоганейшее ощущение, и глушилка, главное, бессильна против стационарной установки.

Секретная, мать ее, разработка…

На случай террористических актов… будто здесь кто-то что-то слышал о терроризме… или бунты вот подавлять хорошо… накрыл территорию колпаком – и вперед, приступай к зачистке.

Наверное, стоило порадоваться, что эта установка в принципе существовала.

Еще бы дворец накрыть, так ведь не позволят, да и не пробьет она встроенные контуры защиты.