О чем молчит ласточка

– У нас уже есть такой парк. И хоть он далеко от моего дома, второй будет лишним. – Володя покачал головой. – Может быть, сделать здесь лагерь? Или просто отельный комплекс для семейного отдыха. Восстановить все, что можно, а что нельзя – отстроить заново. – Он провел носом по Юриному уху, поцеловал сережку и прижался подбородком к его плечу. – А ты как считаешь?

Тот ответил, продолжая задумчиво смотреть вдаль:

– Лагерь? Да кому он сдался… И без того половина лагерей и баз отдыха пустуют, я это прошлой осенью выяснил. – Он повернулся к Володе, серьезно на него посмотрел. – Ты не вернешь «Ласточку», Володь. Даже если восстановишь до мельчайших подробностей… то время уже ушло.

* * *

Последние дни омрачились предстоящим расставанием. Грусти не было, но горькие мысли, будто тени, жались по углам и то и дело бросались на Володю, заставая врасплох. Он старался выкинуть их из головы и забыть о неминуемой разлуке, но время не остановить: день перед Юриным отъездом настал.

Последние сутки вместе.

С самого утра Володя испытал дежавю. Точно как в Германии, Юра проснулся раньше него и сидел на кухне в полной тишине. Не курил, как тогда, но отрешенно смотрел перед собой. Увидев его таким снова, Володя невольно подумал, будто они застряли во временно́й петле.

Все, что уже было, повторится в точности: интернет, ожидание, те же вопросы – «Когда приедешь?» и «Почему не отвечаешь?». Часы от сообщения до сообщения, работа без интереса, поиск занятий, чтобы отвлечься от одиночества, – не жизнь, а существование. И постоянная тоска. Надоело.

– Что-то мне все это напоминает, – вместо приветствия сказал Володя.

Юра печально улыбнулся и пожал плечами. Встал, поцеловал его в щеку, подошел к пианино, провел пальцами по клавишам.

Володя проследил за ним взглядом и попросил:

– Сыграешь?

– Давай лучше что-нибудь послушаем? Как насчет джаза?

Юра поставил диск с оркестром Глена Миллера и сел завтракать с Володей. Слишком веселая музыка казалась неуместной для этого утра и больше раздражала, чем радовала.

– У меня есть идея получше, – заявил Володя и устремился к музыкальному центру, – а у тебя, Юр, есть должок.

Он поставил подарок Юры, но не успел включить, как тот возмутился:

– Ну зачем? Не надо. – Он подошел к Володе, попытался выключить, но тот преградил ему путь.

– Я настаиваю.

Музыка заиграла. Юра сложил руки на груди и, отойдя к камину, неловко плюхнулся в кресло и болезненно ахнул.

– Ой, кажется, подвернул. – Он нахмурился и стал ощупывать лодыжку.

Володя тут же оказался рядом, осмотрел его ногу и, не обнаружив ничего подозрительного, спросил:

– Юр, а ты не симулируешь?

Но тот закатил глаза.

– Уж поверь.

Володя сел в кресло напротив, положил Юрину ногу на колени и принялся массировать, но тот нахмурился еще сильнее. Володя обеспокоенно спросил:

– Больно?

Юра покачал головой.

– Зря ты ее поставил.

– Не понимаю… – Володя пристально посмотрел ему в глаза, но Юра опустил взгляд. – Юра, я не люблю недоговорок. Почему ты упорно отказываешься ее слушать?

– Слушать я не против, а вот рассказывать – не хочу. Понимаешь, я записывал этот диск до твоего приезда в Германию, и тогда я еще не знал, что ты станешь так ревновать.

Ощущая, как в груди вспыхнуло знакомое болезненное чувство, Володя догадался, в чем причина Юриного молчания. Вернее, не в чем, а в ком.

– Опять Йонас… – тяжело выдохнул он.

– Опять, – кивнул Юра. – Я понимаю твои чувства. Можно подумать, будто вся моя жизнь вертелась вокруг него.

– Да, так подумать действительно можно, – ответил Володя. – Но ты правильно сказал: нельзя просто вычеркнуть из своей жизни человека, который был ее частью шесть лет. Я тебя понимаю, у меня есть такой же Игорь, только, в отличие от тебя, я прикладываю немало усилий, чтобы от него избавиться.

– Только не злись опять.

Но злости у Володи не было, только усталость. Ему надоело натыкаться на Йонаса почти в каждом разговоре. Казалось, что он не прошлое, а настоящее, что их не двое, а трое.

Проводя пальцами по Юриной коже, Володя размышлял, как избавиться от этого третьего лишнего, но не находил решения: ему недоставало знаний о Йонасе, чтобы вышвырнуть его из их жизни раз и навсегда.

После минутного молчания Володя негромко попросил:

– Юра, расскажи мне о вас, и закроем наконец эту тему. Мы оба от нее устали.

Юра вздернул брови.

– А хуже не будет?

Володя невесело хмыкнул:

– Хуже будет, только если я найду его в твоей постели.

– Ну уж нет, такого не случится никогда! Йонас давно в прошлом.

«Я бы так не сказал», – подумал Володя, но промолчал.

Юра устроился поудобнее в кресле, подтянул ногу к Володе, намекая, чтобы тот продолжал массаж.

– Нас познакомили общие друзья, – наконец начал он. – Йонас почему-то напоминал мне тебя. Но только внешне. Внутренне вы совершенно разные.

– И что? – перебил Володя агрессивнее, чем собирался. Ему не понравилась эта ремарка: Юра будто бы оправдывался.