О чем молчит ласточка

Но Юра, не глядя на него, поджал губы и устало произнес:

– Чем я выдаю себя?

– Не знаю… – протянул Володя. Он опасался этого разговора, боялся обидеть Юру, но и игнорировать эту тему тоже было нельзя. – Может, дело в сережке. Ну, знаешь, эти слухи, что их носят только геи.

– А подростки что?

– Ну ты же не подросток, – улыбнулся Володя.

– Это бредовый стереотип! – фыркнул Юра.

– Согласен. Но он широко распространен, особенно среди всякого быдла.

– Да если бы он был один… – Юра перестал постукивать по столешнице, поднял голову и посмотрел Володе в глаза. – Люди на улице постоянно косятся на меня, оборачиваются…

– А ты не преувеличиваешь? – спросил Володя для проформы. Манерный и яркий, Юра притягивал к себе взгляды, хотел он того или нет.

Юра отрицательно помотал головой. Володя постарался его успокоить:

– На один презрительный взгляд приходится сто равнодушных. Просто равнодушные ты не замечаешь, а злые – помнишь. Но ведь в процентном соотношении их настолько мало, что можно сказать – и нет вовсе. Они существуют только в твоем воображении. Не обращай внимания. Тем более это всего лишь взгляды.

– Но, черт подери, почему? У меня что, на лбу написано, какой я?

Юра требовал от него именно того ответа, который Володя особенно не хотел давать.

– Ты одеваешься слишком ярко в сравнении с местными, – осторожно начал он. – Вот посмотри вокруг, у кого еще ты видел, например, бирюзовый шарф? Или вообще хоть что-то выделяющееся?

Как Володя и ожидал, Юра вспылил:

– И что ты мне прикажешь? Снять шарф и светить всем твоими засосами? – произнес он сдавленным шепотом. Обнажил шею, демонстрируя новое красное пятно возле уха.

– Блин, за это прости, – сказал Володя, с досадой подумав, что обзавелся плохой привычкой. – Но в остальном-то почему ты злишься на меня? В чем я виноват? Просто не носи на людях хотя бы сережку.

– Тебе она тоже не нравится? – тихо, почти жалобно спросил Юра. Он потянулся к уху, стал крутить пальцами золотистый гвоздик.

– Она мне очень нравится, Юр. Мне нравится в тебе все. Но одно дело – я, а совсем другое… – Он проглотил едва не сорвавшееся с языка оскорбление. – Остальные.

– Варварская страна! – воскликнул Юра так громко, что посетители за соседним столиком обернулись на них.

– Полегче, – попросил Володя. – Это же все-таки твоя родина.

– И что мне толку от этой родины? – спросил Юра уже тише. – В Германии мне хотя бы не противно быть собой! Там мне даже в голову не приходит, что я какой-то не такой. Мне ведь немного надо: просто не встречать осуждения, когда иду куда-то. Я ведь не целуюсь с тобой, не тискаюсь на людях, а просто иду один!

– Рано или поздно и на нашей улице будет гей-парад, – примирительно улыбнулся Володя. – Правда, не думаю, что от него будет толк, скорее одно раздражение.

– Или унижение, – согласился Юра, – заведут в какой-нибудь загон, как овец, и окружат ментами. – Он вздохнул, посмотрел в окно и добавил: – Хотя от любого парада толк будет.

– И какой? Возненавидят еще больше? Люди приходят в форменный ужас от одних только фотографий с гей-парадов.

– А что думаешь ты? – спросил Юра, уставившись Володе в глаза.

Тот даже растерялся.

– Я… не знаю. Мне непонятен смысл такой показухи.

– А я уважаю открытых геев и восхищаюсь ими. Этим людям хватило сил научиться принимать себя такими, какие они есть. А их открытость нужна не только им, но и тем, кому пока не хватает сил и смелости принять себя. – Юра протянул руку к Володе, будто собираясь коснуться его пальцев, но тут же отдернул. Задержался взглядом на его лице и продолжил: – Вот, например, ты. Внешне ничем не отличаешься от гетеро, тебя не видно, а их – видно. Благодаря этой, как ты говоришь, показухе другие геи видят, что они не одни. Вспомни себя в юности и представь, насколько проще было бы, окажись ты в свои девятнадцать среди таких сильных и смелых людей. Ты бы легче принял себя.

– В свои девятнадцать я жил в СССР, – вздохнул Володя. – Ну ничего, рано или поздно и эта страна станет свободнее.

– Скорее поздно, чем рано. Гомофобия здесь таких масштабов, что кажется, будто это политика государства, – хмыкнул Юра. – Я даже уверен в этом.

– Ну не преувеличивай. – Володя улыбнулся.

– Я за одну только прошедшую неделю раз двадцать слышал осуждение в отношении геев по телевизору. И ведь это не просто говорится, а внушается людям и прямо, и косвенно.

– И что ты предлагаешь делать? – хмыкнул Володя. – Пройти парадом по всем крупным городам? И что дальше, думаешь, отношение к нам сразу изменится в лучшую сторону?

– Демонстрировать альтернативный взгляд. – Юра пожал плечами. – Признать, что гомофобия есть, и говорить о ней. Признать, что таких, как мы, много. Что мы нормальные, что, как и остальные, мы также полезны для общества. А то, что нас много, могут показать только парады.

– Ну Украина уже делает шаги в эту сторону. – Володя постарался его успокоить. – Например, есть отдельный вид фильмов и литературы про…

Юра его перебил:

– Сам факт того, что кто-то выделяет это в отдельный вид, – уже гомофобия.