О чем молчит ласточка

– А вот так! Тогда ты была вот такусенькой. – Юра свел большой и указательный пальцы, оставив между ними не больше пяти сантиметров. – По крайней мере в компьютере.

– Тю! – воскликнула Олька и звонко рассмеялась.

Все уселись за стол. Юра устроился на диване, Маша сперва придвинулась к нему, но тут же отсела, освободив место для Володи. Кивнула ему, приглашая, но тот покачал головой.

Юра оказался в центре всеобщего внимания. Ирина едва ли не допрос ему устроила. В первую очередь интересуясь Германией, она спрашивала о быте, городах, Юрином доме, культуре и кухне, людях, местах и политике. Потом она все же дала ему передышку и начала вспоминать «Ласточку». Когда к беседе присоединилась и Маша, Володя стал теряться в именах, фамилиях и событиях. Он откинулся на спинку стула, тяжело вздохнул и поймал на себе недоумевающий взгляд Жени. Тот кивнул Володе в сторону кухни и сказал одними губами:

– Пойдем выйдем.

Там Женя устроился на табурете возле открытого окна, закурил и, когда Володя сел напротив, резко спросил, выдохнув струю дыма изо рта:

– А Юра, он что, из «этих»?

Володя посмотрел ему в глаза. Помолчал несколько секунд.

– Из каких? – зачем-то уточнил он, хотя уже и сам догадался.

В ответ Женя двусмысленно подергал бровями.

Внутри Володи поднялась волна раздражения. Он стиснул зубы, мысленно спрашивая сам себя: неужели действительно по Юре так заметно? Сегодня тот выглядел более чем обычно, каким образом Женя смог распознать в нем гея? Неужели Юру выдавали повадки? Но если так, то почему же тогда Володя их совершенно не замечал? Неужели настолько привык? И тут он сам себе ответил: потому что, в отличие от других, ему все это нравилось в Юре. Потому что Володя принимал его таким, какой он есть.

Вопрос Жени повис в воздухе. Володя знал, что именно нужно ответить, но не мог набраться решимости и произнести вслух правильные слова. Они с Юрой никогда не обсуждали, что будут делать, если окажутся в подобной ситуации. Однако, помня его рассказ о коллегах и друзьях, Володя точно знал: Юра сказал бы Жене правду.

Но разве не подло говорить только за Юру? Выдать только его тайну, бережно храня свою.

«Нет, не свою, – мысленно поправил себя Володя, – а нашу. Там где Юра, там и я».

До этого момента ему в голову не приходило признаться друзьям. Володя никогда не думал, что кто-то из них спросит прямо, и не планировал, как ответит. Но сейчас Женя не оставил ему выбора.

Глубоко вдохнув, он посмотрел ему в глаза и выпалил так же быстро, как отрывают пластырь:

– Да, мы вместе.

Женя уставился на него. Нервно поерзал на стуле, глупо ухмыльнулся.

– Прикалываешься надо мной?

Сохраняя внешнее спокойствие, Володя мысленно рассмеялся – как же предсказуемо Женя отреагировал.

– Нет. Я не шучу.

Ухмылка сползла с лица Жени.

– В смысле? Ты… Что?! – Он замер с приоткрытым ртом, рискуя уронить прилипшую к губе сигарету.

– Вот так, да. – Володя развел руками.

– Но как же… – пробормотал Женя. И одновременно с удивлением и злостью воскликнул: – Тебе что, баб мало?

Осевшая было волна раздражения поднялась вновь. Меньше всего сейчас Володя хотелось посвящать Женю в особенности своих сексуальных предпочтений.

– Жень, давай закроем эту тему, – спокойно попросил Володя, вставая с табурета.

– Да блин! Но ты же нормальный мужик, Вова! Да на тебя всю жизнь девчонки гроздьями вешались…

– Женя, я прошу тебя, не надо! Это мое личное дело, не находишь? – И он вышел с кухни, услышав, как за спиной снова чиркнула зажигалка.

В зале вся компания как раз вставала из-за стола.

– Куда это вы?

– Вов, ты представляешь, – воскликнула Ирина, – Юра написал для Олечки пьесу!

– Про мою любимую куклу-русалочку, – взвизгнула Олька.

– Мы идем ее слушать! – поддакнула Маша.

– Да, я сейчас приду к вам, – натянуто улыбнулся Володя и свернул в коридор.

Он зашел в ванную, взглянул на себя в зеркало. Помыл руки с мылом, заметил, как подрагивают пальцы.

Чего он ожидал? Что Женя порадуется за него? Скажет, что все в порядке, что так и нужно, что ничего необычного не произошло? Раньше Володе казалось, что открыться кому-то – это сбросить с души камень. Или хотя бы кусок камня. Но почему же стало только тяжелее?

Когда он зашел в комнату Ольки, та неуверенно бренчала на пианино, слушая Юрины объяснения. А тот, придвинув к инструменту еще один стул, помогал ей: зажимал аккорды и диктовал, какие клавиши использовать, попутно показывая на исписанный нотами лист. Ирина и Маша устроились на кровати и негромко переговаривались между собой.

– А во второй части твоя кукла оживает, – сказал Юра. – Давай покажу.

Он осторожно снял Олькину руку с клавиш и быстро наиграл мелодию – легкую и звенящую, будто взмах волшебной палочки.

– Здорово! – воскликнула Олька. – Дай я попробую!

Она значительно медленнее Юры повторила отрывок, пару раз перепутав ноты, но не потеряв от этого воодушевления.

В комнату зашел Женя: оперся о дверной косяк, хмуро посмотрел сперва на Володю, потом на Юру и Олю.

– А дальше что будет? – спросила Олька.

– А в третьей части ожившая кукла-русалочка просит маленькую девочку отнести ее к морю.

Олька охнула: