– Да брось извиняться, что тут такого. Раньше, когда жил с Йонасом, наряжали и дом, и елку, а сейчас, честно говоря, просто лень. И ничего грустного в этом нет. Неужели ты каждый Новый год с украшениями возишься?
– У меня в саду растет елка, на нее вешаю гирлянду – и все. Но вообще-то я всегда или с родителями, или с друзьями отмечал, в общем, не дома.
– Ну вот. Ради одного Рождества я ленюсь, а на Новый год обычно тоже к друзьям ухожу. И в этом году звали, но я отказался… – Он немного повертелся, устраиваясь поудобнее, зевнул.
Такими темпами немудрено было и уснуть: Юра под боком, слишком уютно и хорошо.
– И почему отказался? – негромко спросил Володя.
– Я уже знал, что ты приедешь. Хотел отметить с тобой.
– Итак, в этот раз ты дома и не один, а значит… – протянул Володя и покосился на сонного Юру. Потрепал его по волосам и скомандовал: – Ну-ка вставай!
Тот возмущенно замычал:
– Зачем? Я так хорошо лежу…
– В следующем году отоспишься!
Растрепанный и недовольный, Юра медленно, будто отклеиваясь от его плеча, сел и хмуро уставился на Володю:
– Ну что?
– Будем наряжать дом! Доставай все, что у тебя есть: мишуру, дождик… что там еще?
Юра неуверенно пробормотал:
– Но у меня нет ничего.
– Как это нет? Ты же говорил, что наряжал дом с этим… Йонасом.
Юра смущенно улыбнулся и протянул:
– Ну, понимаешь… Когда мы расстались, я психанул и выкинул все его вещи.
– Ясно, – хмыкнул Володя.
– Хотя, – вспомнил Юра, – у меня где-то была гирлянда, но вроде она перегорела… А может, и нет…
– Елки нет, гирлянды нет… – Володя вздохнул. – Хоть снежинки из бумаги вырезай.
– Елка! – вдруг воскликнул Юра и даже как-то оживился.
– Что елка? – не понял Володя. – Я думал, что тридцать первого уже невозможно ее купить.
– Купить-то да… – Юра вскочил с дивана и устремился в коридор, что-то бормоча себе под нос.
Когда Володя вышел следом, тот уже открыл невысокую дверцу под лестницей – за ней скрывалась небольшая кладовка. Стоило лишь мельком заглянуть в нее, чтобы понять – на поиск чего-то нужного уйдет как минимум вечность.
– Володь, притащи табурет с кухни! – скомандовал Юра. Согнувшись, он переступил порог кладовки и, оказавшись внутри, выпрямился.
Следующие пятнадцать минут он матерился на русском, потом ругался на немецком, потом чихал от пыли. Что-то гремело и падало, на пол валились отвертки, какие-то коробки, пустые фоторамки, скотч, книги, кассеты… пылесос.
Еще через десять минут наконец раздалось победное «Нашел!» – и Юра чуть не грохнулся с пошатнувшегося табурета. Володя успел придержать его за бедра, а потом забрал у него увесистую картонную коробку. В ней что-то шуршало и позвякивало, а на боку аккуратным почерком обычной синей ручкой было выведено: «Новый год».
– Значит, украшения у тебя все-таки есть? – уточнил Володя.
Юра как-то странно ухмыльнулся:
– Сейчас увидишь. Будет уродливо, но прикольно.
Они отнесли коробку в гостиную, и Юра вытащил из нее нечто зеленое, пластмассовое и смутно знакомое. О том, что это была старая искусственная елка, Володя догадался лишь тогда, когда Юра достал нижний ярус – колесо со спицами-ветками.
– Боже мой, какой раритет! – воскликнул Володя.
Юра засмеялся.
– В детстве я просто ненавидел эту елку, серьезно! Она такая кривенькая, лысенькая и страшненькая.
– У нас тоже такая была. – Володя улыбнулся. – Но, блин, откуда она здесь?
Он взял в руки деревянную крестообразную подставку, засунул в нее палку, присоединил к ней еще одну, поставил на пол. Затем опустился на колени и стал нанизывать ярусы. Юра сел напротив, принялся помогать.
– Оттуда и есть! – ответил он. – От родителей осталась.
– Слушай, все равно не пойму. Неужели вы везли ее из Харькова, когда переезжали сюда?
Володе было сложно представить, что при переезде в другую страну люди стали бы брать с собой вообще все, даже елку.
– Не знаю, что тебя удивляет, – весело ответил Юра. – Вообще-то моя мама хоть и наполовину, но все же была еврейкой.
Володя посмотрел на него и закатил глаза.
– Что? – рассмеялся Юра.
– Эти шутки… – протянул Володя.
Они закончили с последним ярусом елки, Юра отошел на пару шагов, склонил голову, разглядывая, что у них получилось. Скособоченная коричневая деревянная палка, а на ней плоские блины пластмассовых колючих веток. Зрелище было и правда уродливое, зато вызывающее ностальгию.
– До сих пор помню, – сказал Юра, – как мать ругалась с отцом. Ну нереально ведь троим людям утащить все нажитое за жизнь. Отец говорил, чтобы бросила чертову елку, мол, наследие тем, кто въедет в квартиру после нас. И вообще-то она сперва согласилась, отдала коробку – не новым жильцам, а подруге. Мы думали: надо же, подарила! Ага. Договорилась с подругой, чтобы та выслала коробку почтой.
– Слушай, ну вообще-то бережливость очень хорошая черта характера, – заметил Володя.
Юра рассмеялся.
– Не спорю. Жаль, что этим я в маму не пошел.
Володя принялся выяснять, что еще хранилось в коробке. Выудил гирлянду, аккуратно намотанную на свернутую газету.
– Ого! Юра, да это же настоящее сокровище!