О чем молчит ласточка

Оказалось, что сюжет фильма Володя знал не так уж и хорошо, как думал. Он не смог вспомнить, когда в последний раз смотрел обе серии целиком – может быть, лет десять назад? Случайно натыкаясь, всегда переключал, а попадая на него в гостях, никогда не обращал внимания. Даже в голову не приходило сесть и посмотреть от начала до конца.

Юру затянуло не на шутку – он искренне смеялся, что-то постоянно комментировал и даже мычал в такт песням. Было невозможно не проникнуться его настроением, и Володя тоже увлекся фильмом.

Приглушенный свет, перелив елочных огней, запах мандаринов, которые они жевали вместо обеда, Юра рядом. Он уже отпустил Володину руку, но в течение этих нескольких часов постоянно то брал ее снова, то укладывал голову ему на плечо, то гладил колени. А Володя и не помнил, когда в последний раз ему было настолько спокойно. Когда его не волновало, что происходит во внешнем мире. Когда все, что ему было нужно, что доставляло радость и дарило уют, находилось рядом.

Он опомнился лишь под финальные титры. За окном давно стемнело, а стрелка часов ползла к семи вечера.

– Вот блин, оливье же! – опомнился Володя, вскакивая с дивана.

– Да не убежит оно никуда!

Ему было важно исполнить Юрино желание, поэтому он отнесся к приготовлению оливье со всей серьезностью.

И казалось бы, что сложного в том, чтобы смешать всем известные ингредиенты и заправить все это майонезом? Но Володя специально еще с утра написал Маше с просьбой поделиться секретами – вдруг они есть? В конце концов, он правда очень давно не готовил оливье сам.

«Главное – морковка, – сказала Маша. – В смысле, узнай вообще, любит ли Юра морковку, а то все по-разному делают, вдруг она вызывает у него отвращение».

Отвращение вареная морковь вызывала как раз таки у Володи, а вот Юра на заданный вопрос лишь пожал плечами.

– А что в ней плохого? Она вроде вкусная… и яркая…

Пока варились яйца и овощи, а Володя мариновал курицу, Юра резал колбасу и огурцы, не забывая, конечно, то и дело закидывать себе в рот «лишние» кусочки.

Устав за этим наблюдать, Володя предложил:

– Юра, если голодный, давай сделаю нормальный бутерброд?

– Отстань, так вкуснее! – отмахнулся тот.

К одиннадцати наконец накрыли стол. Юра включил прямую трансляцию с празднованием Нового года на центральной площади Берлина. Потом он вспомнил что-то, ушел рыться в комоде, выудил оттуда пару свечей в подсвечниках, установил их на стол.

– А что? Раз у нас все так… Хм… Романтично, ну, в смысле, с оливье и елками, то почему не при свечах?

Володя с ним был полностью согласен. Юра щелкнул зажигалкой, и посреди праздничного стола загорелись два огонечка.

В половину двенадцатого зазвенел таймер на духовке. Володя пошел вынимать курицу, а Юра достал шампанское, ром, бокалы и стаканы.

– В целом можно начинать, – сказал Володя, садясь за стол.

– Руки прочь! – воскликнул Юра, заметив, что тот взялся за приборы. – «До двенадцати взрывать салаты нельзя» – так еще моя бабушка завещала!

– Так до двенадцати и от голоду сдохнуть можно.

Юра пожал плечами и взялся за бутылку шампанского.

– Я думаю, это правило не распространяется на выпивку.

Хлопнула пробка, в бокалах зашипели пузырьки.

Володя поднял свой.

– Ну как там полагается? Провожаем Старый Новый год? Спасибо две тысячи шестому, он был хорошим, особенно его конец.

Они чокнулись и выпили. Юра повернулся к столу, потянулся за мандарином и ехидно спросил:

– Кстати, а что же такого у тебя случилось в конце две тысячи шестого?

Володя посмотрел ему в глаза, прищурился:

– А то ты не знаешь!

– Не знаю! Расскажешь?

– Ну… Я встретился со своим старым другом…

– Ты с ним еще в сентябре встретился, это я знаю, – он говорил вполне серьезно, но глаза так и лучились смехом, – а что в самом конце года?

Володя мог лишь улыбнуться.

– Слушай, ну там кое-что произошло, да… – Он хмыкнул. – Даже не знаю, как сказать…

Юра пригубил еще шампанского, шагнул к Володе.

– Может, тогда покажешь?

Володя охотно наклонился к нему и прижался к губам. Ощутил вкус шампанского и цитруса, обнял Юру, притянул к себе вплотную. В голове пронеслась мысль, что невозможно быть таким счастливым.

Володю отвлек звук из телевизора – после слов ведущего люди на площади зашумели.

– Говорит, что до курантов осталось пять минут, – перевел Юра и поцеловал его ключицу. Присев на столешницу, он запрокинул голову и посмотрел Володе в глаза.

От полумрака комнаты Юрины зрачки расширились еще больше, еще отчетливее в них заиграли отблески елочных огней. Володя задержал дыхание, готовясь утонуть в них. Он оперся руками о стол по обе стороны от Юры, коснулся губами мочки уха. Сережка уколола язык. Юра вздрогнул в его объятиях.

Толпа в телевизоре снова зашумела – кажется, начался обратный отсчет. Володя не хотел обращать на это внимания, ему стало наплевать.