О началах

6.46. Нужно рассмотреть еще и то, что Илия, когда он должен был, как бы при сотрясении, быть вознесенным на небо, взял милоть[144] свою и, ударив ею, отогнал воду, так что расступилась она туда и сюда,

[145] и оба перешли, то есть он сам и Елисей. И Елисей, как близкий к вознесенному, стал крестящимся в Иордане, ведь, как мы уже показали, удивительный переход через воду Павел назвал крещением. Несомненно, что через этот самый Иордан Елисей принял дар, который он пожелал получить при посредстве Илии, сказав: «Пусть дух, в котором ты, будет на мне вдвойне» (4 Цар. 2, 9). И, пожалуй, дважды он принял этот дар – когда дух, в котором Илия, опочил на нем самом, – ведь он дважды перешел Иордан: в первый раз вместе с Илией, во второй, когда, взяв милоть Илии, ударил по воде и сказал: «Где Бог Илии – Он Самый? И ударил по воде, и расступилась она туда и сюда» (4 Цар. 2, 14). Если же кто оскорбится фразой «ударил по воде» – ведь выше мы говорили об Иордане, что он был образом Слова, нисхождение Которого есть наше нисхождение, – то должно сказать, что у апостола Христос совершенно определенно был скалой, по которой дважды ударяется жезлом, чтобы можно было пить из «сопутствующей духовной скалы»[146]

(1 Кор. 10, 4). В самом деле, есть некий удар, производимый из-за тех, кто, пребывая в затруднении, прежде чем обдумать искомое, предпочитает выносить заключение, враждебное Слову,[147] и Бог, избавляя нас от них, дает им пить, когда они жаждут, нам же, когда случится что-либо недоступное и невмещаемое по своей глубине, делает это проходимым посредством разделения Слова, так что благодаря различающему логосу оно становится в наибольшей степени ясным для нас.

6.47. Чтобы было усвоено это толкование о наисладчайшем и наиблагодатнейшем Иордане, будет полезным представить сирийца Наймана, очищающегося от проказы, а также сказанное по поводу рек, текущих в стране противников благочестия. Ибо написано о Наймане, что «пришел он на конях и колеснице и встал перед дверями дома Елисея. И Елисей послал к нему человека, говоря: „Придя к Иордану, омойся семь раз и возвратится тело твое к тебе, и очистишься“» (4 Цар. 5, 10). Найман же сердится, не понимая, что именно наш Иордан избавляет и исцеляет нечистых проказой от их нечистоты, а вовсе не пророк, ибо дело пророка – направлять к исцелению. Поэтому, не поняв великое таинство Иордана, Найман говорит: «Вот, я думал, что он во всяком случае выйдет ко мне, встанет, призовет в имени Бога своего, наложит руку на то место и снимет проказу» (4 Цар. 5, 11). Но ведь наложить руку на проказу и очистить было делом единственно Господа моего Иисуса, Который обратившемуся к Нему с верой: «Если хочешь, можешь очистить меня», не только сказал: «Хочу, очисться» (Мф. 8, 2), но помимо слова еще и прикоснулся к нему и очистил его от проказы. Найман же, еще заблуждаясь и не видя, насколько Иордан превосходит другие реки в отношении излечения страждущих, восхваляет реки Дамаска, Авану и Фарву, говоря: «Разве Авана и Фарва, реки дамасские, не лучше всех вод Израиля? И, придя к ним и омывшись, разве не очищусь?» (4 Цар. 5, 12). Но как никто не благ, кроме одного Бога Отца,[148] точно так же среди рек ни одна не будет благой, кроме Иордана, способного снять проказу с того, кто с верой омывает душу в Иисусе. Вот почему, как я считаю, написано, что сидящие у рек Вавилона плачут, памятуя о Сиоре,[149]

ибо, вкусив после святого Иордана других вод, пребывая из-за своей порочности в плену, они вспоминают и страстно тоскуют по родной и спасительной реке. Очевидно, что именно потому они говорят о реках Вавилона: «Там мы сидели», что не могли встать, и «плакали» (Пс. 136, 1). И Иеремия порицает желающихпить воду Египта и пренебрегающих сходящим с небеси прозванным «нисхождением» Иорданом, говоря: «Зачем тебе путь в Египет, чтобы пить воду Геона и воду рек?» (Иер. 2, 18) или, как у евреев, «пить воду Сиора»,[150] о чем не теперь надлежит говорить.