О началах

Итак, теперь, после свидетельств Иоанна (первого – когда он говорит, восклицая и богословствуя, второго – когда он обращается к священникам и левитам, посланным от иудеев из Иерусалима, и третьего – когда он отвечает посланным от фарисеев, язвительно вопрошавшим его[154]), уже Сам Иисус предстает перед свидетельствующим, идя к нему, достигающему преуспеяния и улучшения, так как названный день есть символ преуспеяния и улучшения. Ибо сравнительно с предыдущим, в этот второй день Иисус приходит как бы в свете: не только понятый как стоящий посреди и не узнанный, но уже и увиденный идущим к тому, кто ранее объявил это. Таким образом, в первый день имеют место свидетельства, во второй Иисус приходит к Иоанну, в третий Иоанн стоит между двух учеников и, увидев идущего Иисуса, говорит: «Вот Агнец Бога», побуждая присутствующих следовать за Сыном Бога. В четвертый день Иисус, идущий искать пропавшее,

[155] желает идти в Галилею и «находит Филиппа и говорит ему: „Следуй за Мной“» (Ин. 1, 43). На третий день – считая с этого четвертого, и, вообще, на шестой среди тех, что мы перечислили с самого начала, – происходит бракосочетание в Кане Галилейской,[156]

о котором мы узнаем в соответствующем месте. Нужно еще заметить, что Мария, превосходя Елизавету, приходит к более слабой, а Сын Бога – к Крестителю, и через это и мы поощряемся к скромности и к незамедлительной помощи более слабым.

6.50. Поскольку у Иоанна-ученика не говорится, откуда Спаситель приходит к Крестителю, то это мы узнаем от Матфея, написавшего: «Тогда Иисус приходит из Галилеи к Иордану, чтобы креститься у Иоанна» (Мф. 3, 13). Марк же к этому месту о Галилее добавляет: «И было в те дни, что пришел Иисус из Назарета Галилейского и был крещен в Иордане Иоанном» (Мк. 1, 9). Лука умолчал, откуда приходит Иисус, предоставив это слово другим, но он наставляет нас именно в том, что мы не узнали от тех: что после крещения, когда Он молился, разверзлось небо, и Дух Святой сошел в телесном образе, как голубь.[157] И, опять же, что Иоанн удерживал Господа, говоря Спасителю: «Я должен креститься от Тебя, и Ты ко мне приходишь?» (Мф. 3, 14), помимо Матфея никто не представил, чтобы не говорить того же самого. И только Матфей написал, что Господь ответил ему: «Оставь теперь, ибо так нам надлежит исполнить всю правду» (Мф. 3, 15).

«И говорит: „Вот Агнец Бога, берущий на Себя грех мира“» (Ин. 1, 29)

6.51. Поскольку пять животных приводятся к жертвеннику, три из которых наземные и два – крылатые,[158] то мне представляется стоящим выяснить, почему Спаситель назван Иоанном «агнцем», а не кем-нибудь из остальных; и почему он говорит именно об агнце из овечьего рода, хотя каждое из этих наземных животных бывает трех возрастов. Пятеро животных таковы: бык, баран, козел, горлица и голубь. Три возраста для каждого из наземных: бык, телец, теленок; баран, агнец, ягненок; козел, молодой козел и козленок, а в отношении крылатых говорится лишь о паре молодых голубей и паре взрослых горлиц.[159] И тому, кто хочет точно понять духовный смысл, касающийся этих жертв, нужно заметить, что они были образом и очертанием неких небесных жертв и что каждую из них Слово предписывает приносить по особым случаям, так что относящееся к агнцу должно свести к его своеобразию. Что слово о жертвоприношениях должно понимать как слово о неких небесных таинствах, говорит апостол: «Некоторые служат образу и очертанию небесного» (Евр. 8, 5), и еще: «Поэтому образам того, что в небесах, необходимо очищаться этими жертвами, а самому небесному – лучшими, чем эти, жертвами» (Евр. 9, 23). Но, обнаружив по отдельности их значение, постигнуть истину духовного закона, произошедшую через Иисуса Христа и весьма превосходящую человеческую природу, – есть дело никого другого, кроме как совершенного, имеющего «чувства, навыком приученные к различению хорошего и плохого» (Евр. 5, 14), способного, вследствие истинного образа мыслей, сказать: «Мудрость мы проповедуем среди совершенных» (1 Кор. 2, 6). И к этому воистину можно добавить нечто близкое: «Которую никто из властей века сего не познал» (1 Кор. 2, 8).