О привидениях и не только

– Нам не нужны жилые дома, такие, которые вы себе представляете. Мы теперь социалисты и живем вместе, в равенстве и братстве. Мы живем вот в этих блоках. В каждом блоке помещается тысяча граждан. Там стоит тысяча кроватей, по сто в каждой комнате, есть соразмерное количество ванных комнат и гардеробных, столовые и кухни. В семь утра звонит колокол, все встают и заправляют постели. В семь тридцать все идут в гардеробные, там их умывают, бреют и причесывают. В восемь часов в столовой уже накрыт завтрак, состоящий из пинты овсянки и полупинты теплого молока на каждого гражданина. Мы все теперь придерживаемся строгой вегетарианской диеты. За последнее столетие число вегетарианцев неимоверно выросло, и организация у них безупречная, так что они побеждали на всех выборах в течение последних пятидесяти лет. В час снова звонит колокол, и люди возвращаются на обед, который состоит из бобов и фруктового компота. Дважды в неделю подается пудинг с вареньем, а по субботам – пудинг с изюмом. В пять часов мы пьем чай, а в десять гасят свет, и все ложатся спать. Мы все равны, все живем одинаково – клерк и мусорщик, жестянщик и аптекарь – все вместе, в братстве и свободе. Мужчины живут в блоках в этой стороне города. А женщины – в противоположной.

– А семейные пары?

– Никаких семейных пар не осталось, – последовал ответ. – Мы отменили брак два столетия назад. Видите ли, супружество не сочетается с нашей системой. Мы поняли, что семейная жизнь является антисоциалистической. Мужчины больше думали о своих женах и семьях, чем о государстве, хотели работать на пользу своего маленького круга близких, а не на общество и больше заботились о будущем своих детей, чем о Назначении Человечества. Узы любви и крови прочно привязывали людей к маленьким группкам, а не к великому целому. Прежде чем подумать о развитии человечества, они думали об успехах своих родных. Вместо того чтобы добиваться великого счастья для многих, они боролись за счастье немногих близких; и мужчины, и женщины работали, отказывали себе во всем и делали тайные накопления, чтобы тайком порадовать чем-нибудь своих близких. Любовь будила в их сердцах честолюбие. Чтобы добиться улыбки от любимой женщины, чтобы оставить детям имя, которым можно гордиться, мужчины стремились подняться над общим уровнем, совершить что-нибудь такое, чтобы мир посмотрел на них снизу вверх и одарил особыми почестями, чтобы оставить более глубокий след на пыльной дороге веков. Фундаментальные принципы социализма ежедневно попирались, ими пренебрегали. Каждый дом превращался в революционный центр пропаганды индивидуализма и обособленности. В тепле домашних очагов вырастали ядовитые змеи Товарищество и Независимость, стремившиеся ужалить государство и отравить умы.

Доктрину равенства стали оспаривать открыто. Мужчина, полюбив женщину, начинал считать ее выше других женщин и даже не пытался скрывать свое мнение. Любящие жены уверяли, что их мужья умнее, храбрее и лучше остальных мужчин. Матери высмеивали саму мысль о том, что их дети могут хоть в чем-то не превосходить чужих детей. Дети пропитывались отвратительной ересью и думали, что их родители лучшие в мире.

С какой точки зрения ни посмотри, Семья превратилась в нашего врага. У одного мужчины очаровательная жена и двое милых ребятишек, а его сосед женат на настоящей мегере и стал отцом одиннадцати шумных, невоспитанных сорванцов. Где же тут равенство?

Опять же когда семья еще существовала, над нами постоянно парили два соперничающих ангела, Радости и Печали, а в мире, где известна и печаль, и радость, Равенства быть не может. Одна пара рыдает в ночи над опустевшей колыбелькой, а за стенкой другие муж с женой держатся за руки и смеются, глядя, как гримасничает и гулит их младенец. О каком Равенстве может идти речь?

Ничего подобного допускать было нельзя. Любовь, поняли мы, стала нашим главным врагом, сделав равенство невозможным. Любовь приносила боль и радость, покой и страдания. Она разрушала убеждения и подвергала опасности Назначение Человечества, и тогда мы отменили ее.

Больше нет браков, а значит, нет и семейных невзгод. Нет ухаживаний, а значит, нет и разбитых сердец. Нет любовных признаний, а значит, нет и терзаний. Нет поцелуев, но нет и слез.

Освободившись от радостей и горестей, все мы теперь живем в полном равенстве.

Я произнес:

– Должно быть, жизнь у вас очень умиротворенная, но скажите – я спрашиваю исключительно из научного интереса, – как же вы восполняете естественную убыль мужчин и женщин?