О смерти и умирании

Пациентка: В основном – не беру в голову, разве что очень болит, или встать не могу, а позаботиться обо мне некому. Могла бы попросить присматривать за мной получше, хотя, считаю, нет в этом необходимости. Медики сами должны знать, что происходит с пациентом. Не пытаюсь ничего скрывать от врачей, но, когда стараешься справляться самостоятельно, всегда платишь за это. Знаете, несколько раз было очень плохо, допустим – после приема хлорметина или чего-то подобного. У тебя жуткий понос, а никто даже не поинтересуется, что у тебя со стулом, не спросит, с чего это я бегаю туда-сюда! Приходится самой говорить сестрам, что у меня проблема, что я уже десять раз сбегала в туалет! Вчера вечером думала, что утренний рентген не показал правильной картины, потому что дали слишком много бария. Пришлось напоминать, что сегодня нужно ровно шесть капсул, чтобы сделать снимок. Сама за собой слежу, сколько раз уже приходилось! Когда меня выписывают, в лазарете монастыря каждый зайдет, спросит, как я. Они-то действительно понимают, что я – больной человек. Здесь же… Не знаю, может, я сама виновата, что ко мне так относятся. Только мне стыдиться нечего! Наоборот, рада, что сама за собой ухаживаю, как могу. Хотя – пару раз были приступы боли. Жала-жала на кнопку, с поста так никто и не пришел. Поэтому, случись что, боюсь, не подоспеют они ко мне вовремя. Если они так поступают со мной, то и к другим пациентам отнесутся не лучше. Так мне кажется. Отчасти из-за этого последние годы хожу по палатам, разговариваю с другими пациентами. Хочу выяснить, насколько им действительно плохо. А потом иду на пост и говорю, что такая-то пациентка уже полчаса ждет обезболивающего.

Доктор: Что вам на это отвечают медицинские сестры?

Пациентка: Да по-разному. Единственная сестра, которая очень неприязненно ко мне относилась, дежурила по ночам. Вчера ночью ко мне забрела пациентка, забралась в мою кровать. Знаю, как это бывает – сама медсестра, потому не испугалась. Просто нажала на кнопку и жду. Так вот, оказывается, она выбралась из своей кровати, прямо через ограничители. Наверное, ее нужно было еще зафиксировать страховочным поясом. Я никому не стала рассказывать о том, что случилось. Просто позвала сестру, и мы вместе отвели женщину обратно в палату. А еще одна упала с койки, она лежала в соседней палате, так что я туда поспела первая, раньше, чем сестра. Еще молоденькая девушка лет двадцати, лежала при смерти, так стонала! В общем, две ночи было не до сна. Здесь по ночам снотворного не дают. После трех часов – точно не дают. Не знаю почему, но так принято. А если тебе плохо? Почему бы и не выпить что-то легкое, к примеру – хлоралгидрат? Никакого вреда на следующий день не будет, зато поможет, когда тебе худо. Им важнее соблюсти свои правила, чем дать тебе поспать еще часок-другой. Такие правила! То же самое и с лекарствами, которые никакого привыкания не вызывают. Назначил доктор полторы таблетки кодеина каждые четыре часа – хочешь не хочешь, терпи до пяти часов. Что бы ни случилось, ты не можешь повторить прием, пока не пройдет четыре часа. И неважно, наркотическое это средство или нет. Правила неизменны. А у человека боли, ему нужно обезболивающее! Зачем обязательно выдерживать четыре часа, если это не наркотик?

Доктор: Вас возмущает, что в больнице недостаточно индивидуального подхода? Для сестер все пациенты одинаковы? Поэтому вы так негодуете?

Пациентка: Конечно, у них нет индивидуального подхода. Они просто не понимают, что такое настоящая боль, если сами ее не испытывали.

Доктор: Выходит, боль – основная причина вашего дискомфорта?

Пациентка: Да, особенно, поскольку это касается больных с онкологией, знаете ли. Раздражает меня, что они пытаются не дать людям стать наркозависимыми, а тем жить осталось всего ничего – все равно не успеют привыкнуть. В нашем крыле есть медсестра, так вот – подходит к больному, а сама шприц за спину прячет, отговаривает от укола, даже если человек при смерти. Боится из больного наркомана сделать. Пациент все равно ведь не жилец! Разве он не имеет права на укол? Он ни есть, ни спать с такими болями не может, он не живет, а просто существует. Да кольни ты его – человек сразу расслабится, и жизнь покажется легче! Глядишь – уже чему-то радуется, разговаривает даже. А так только и ждешь, когда над тобой сжалятся, помогут снять боль.

Капеллан: Вы и сами испытывали что-то подобное, с тех пор как попали в больницу?

Пациентка: Да! Да, испытывала. Я имею в виду, что обратила на это внимание. Сестры ведь везде одни и те же. Что-то с нами не так, коли мы разучились понимать, что такое боль.

Капеллан: Как же это можно объяснить?

Пациентка: Полагаю, у сестер просто очень много хлопот. Во всяком случае, надеюсь, что дело только в этом.

Доктор: Что вы хотите сказать?