О смысле жизни

Такъ говорилъ поэтъ еще на рубеж между девяностыми и девятисотыми годами, до періода своего воинственнаго солипсизма и абсолютнаго самоутвержденія. Теперь, стоя въ конц этого періода, въ самое послднее время . Сологубъ снова выдвигаетъ впередъ этотъ мотивъ своего творчества, это пріятіе міра и жизни. Конечно, это не значитъ, чтобы поэтъ отказался творить легенду: романтическія черты творчест-ва . Сологуба настолько опредленны, что онъ не погаситъ ихъ въ себ никакимъ пріятіемъ міра; никогда поэтъ не разстанется со своей Дульцинеей Тобозской… Но въ то же время онъ не отвергаетъ, а принимаетъ и реалистическую Альдонсу, онъ не хочетъ ограничиться однимъ рзкимъ «нтъ», однимъ категорическимъ отрицаніемъ міра. «Я хочу быть покорнымъ до конца,? говоритъ . Сологубъ въ знакомой уже намъ стать „Демоны поэтовъ“,? я влекусь нын къ тому полюсу поэзіи, гд вчное слышится да всякому высказыванію жизни. Не стану собирать въ одинъ плнительный образъ случайно-милыя черты, не скажу:? „нтъ, не козломъ пахнетъ твоя кожа, не лукомъ несетъ изъ твоего рта, ты свжа и благоуханна, какъ саронская лилія, и дыханіе твое слаще духа кашмирскихъ розъ, и сама ты Дульцинея, прекраснйшая изъ женщинъ“. Но покорно признаю: „да, ты Альдонса“. Подойти покорно къ явленіямъ жизни, сказать всему да, принять и утвердить до конца все являемое? дло великой трудности»… Это уже не тотъ Сологубъ, который утверждалъ когда-то: «я съ тмъ, что явлено, враждую»; теперь онъ, не отказываясь отъ міра своей фантазіи, въ то же время не отвергаетъ и окружающаго его міра. Всякое истинное творчество, по мннію . Сологуба, должно быть сочетаніемъ «да» и «нтъ», реализма и романтизма или, какъ ихъ называетъ . Сологубъ, ирояическихъ и лирическихъ моментовъ. «Лирика всегда говоритъ міру нтъ, лирика всегда обращена къ міру желанныхъ возможностей, а не къ тому міру, который непосредственно данъ»; «иронія», наоборотъ, всегда говоритъ міру да и всегда обращена лицомъ къ міру непосредственно даннаго; лирика рисуетъ намъ Дульцинею, иронія описываетъ Альдонсу. Сочетаніе этихъ элементовъ является признакомъ всякой истинной поэзіи; въ вид примра . Сологубъ указываетъ на героиню своего романа «Тяжелые сны»? Нюту Ермолину, которая «приняла міръ кисейный и міръ пестрядинный» и стала «дульцинированной Альдонсой»… И . Сологубъ тоже хочетъ принять оба эти міра. Онъ продолжаетъ говорить нтъ данному міру для того, «чтобы восхвалить міръ, котораго нтъ, который долженствуетъ быть, который Я хочу»; онъ не отвергаетъ Дульцинею, но въ то же самое время онъ не отвергаетъ и Альдонсу. Онъ стремится къ сочетанію обоихъ элементовъ. И если въ своей Нют Ермолиной онъ хочетъ видть, по его же выраженію, «дульцинированную Альдонсу», то въ одномъ изъ послднихъ своихъ произведеній, въ трагедіи «Побда смерти», онъ выводитъ на сцену «альдонсированную Дульцинею»… Въ пролог къ этой трагедіи, озаглавленномъ «Зминоокая въ надменномъ чертог», мы имемъ передъ собою въ качеств дйствующаго лица съ одной стороны «Альдонсу, именуемую королевою Ортрудою», а съ другой? «Дульцинею, именуемую Альдонсою»… Дульцинея эта носитъ воду, моетъ полы и вс считаютъ ее крестьянской двкой Альдонсой и бьютъ ее; а она все ждетъ поэта, который «увнчаетъ красоту и низвергнетъ безобразіе»… Донъ Кихотъ въ Альдонс видлъ Дульцинею; здсь, наоборотъ, Дульцинею принимаютъ за Альдонсу… И поэтъ долженъ увнчать красоту, не видную подъ маской обыденности, онъ долженъ увнчать, воспть, полюбить «истинную красоту этого міра, очаровательницу Дульцинею во образ зминоокой Альдонсы»… [5].

. Сологубъ? типичный романтикъ, а потому не трудно предсказать, что вс его попытки примириться съ Альдонсой раньше или позже обречены на неудачу; но любопытно уже то, что нашъ авторъ видитъ теперь невозможность остаться при одной Дульцине, при одномъ мір своей фантазіи,? такъ или иначе, но этотъ міръ надо дополнить міромъ реальнаго, пріятіемъ Альдонсы. Надо принять данный міръ. И . Сологубъ уже не считаетъ свое «я» единымъ въ мір; онъ уже не утверждаетъ, какъ прежде: «я обманъ личинъ отвергъ», «раздленные и многообразные лики? вс они только личины Мои»… Наоборотъ, онъ признаетъ теперь эти «личины», признаетъ существованіе многообразныхъ «ты», которые казались ему раньше только насмшкой надъ нимъ дьявола; онъ преодолваетъ былое свое горделивое юродство и снова входитъ человкомъ въ человческій міръ:

Преодоллъ я дикій холодъЗемныхъ страданій и невзгодъ,

И снова непорочно молодъ,Какъ въ первозданный майскій годъ.

Вернувшись къ ясному смиренью,Чужіе лики вновь люблю,

И снова радуюсь творенью,И все цвтущее хвалю,?

говоритъ намъ поэтъ въ одномъ изъ послднихъ своихъ стихотвореній (кн. «Пламенный Кругъ»). И, какъ видимъ, это дйствительно возвратъ къ тому настроенію и тмъ мотивамъ, которые мы слышали отъ . Сологуба еще въ начал его творчества.