О всех, забывших радость свою

— Ты обещал с сыном поговорить, помнишь?

— Помню, — ущипнув себя со всей силы, сказал я. — Это не сон. Боль настоящая. Это просто кошмар наяву.

Глава 9

Я стоял у лифта, прислонившись к холодной стене. Решил, что подожду дочь Валеры здесь. Делать было нечего. Оставалось только ждать. Через некоторое время я услышал, как по полу застучали каблуки, и как им в такт застучало мое сердце. Это уже была не пожилая Екатерина Валерьевна за шестьдесят, в которой мало что осталось от прежней Кати, это была тридцатилетняя женщина.

Кроме нескольких мимических морщинок на лице и шее и пары лишних килограммов в талии, время почти ничего в ней еще не изменило. Она выглядела даже лучше, чем та, на которой я был женат. Дорогая, со вкусом подобранная одежда, туфли на высоком каблуке и пышная грудь. «Что ж, — подумал я. — Она всегда хотела размер побольше».

Увидев меня во мраке коридора, девушка остановилась.

— Добрый вечер, — сказал я, улыбаясь. — Извините за бестактность, но мне хотелось с вами немного поговорить.

— О чем? — спросила она, ускорившись к лифту.

— Понимаете, Екатерина Валерьевна, я человек молодой. Тут сами видите — не Иваново. Хочется с кем-нибудь поболтать. А вы единственная в своем роде сюда приходите, хотя не понимаю, как. Медсестра говорит, что проход закрыт, и в списках посещений никого нет.

— Медсестра? Никогда тут не видела медсестры. Я только с врачом общаюсь. Да и, если есть тут медсестра, то она, видимо, головой рехнулась, вот и мелет всякую чепуху.

Она попыталась зайти в кабину лифта, но я преградил ей путь рукой.

— Что вы себе позволяете?!

Мой взгляд поплыл по ее синему пиджаку и споткнулся на красном платке в кармане.

— Успокойтесь, — проговорил я, посмотрев ей в глаза. — Что вы так нервничаете?

— Молодой человек, мне некогда с вами разговаривать.

Она отстранила мою руку и подошла к лифту.

— И как же вы собираетесь уехать? У вас есть ключ?

— Нет. Ключа у меня нет. За мной приедет вахтер.

— Вахтер, говорите. Ну-ну.

Но вдруг кабина в шахте лифта действительно ожила и начала спускаться. Катя повернула ко мне голову, измерила сверху донизу взглядом и вновь повернулась к лифту.

Через десять секунд двери открылись. Внутри действительно стоял вахтер. Я вздрогнул и сполз по стене на корточки. Вахтером оказался мой постаревший, с плешью на голове, помятый жизнью, друг Степан. Катя зашла внутрь кабины, а вахтер, повернув ключ на пол оборота, запустил механизм на подъем.

Я был реалистом по жизни и не верил в параллельные миры, всякого рода мистику, перемещения в пространстве-времени, хотя и любил в детстве читать фантастику. Но одно дело — книги и вымышленные вселенные, а другое дело — ты сам, твои глаза и органы осязания, которым веришь, как себе.

До самого вечера я сожалел, что не смог поговорить с Катей номер два. В блокнотике я так и расчертил. Катя один — моя жена, Катя два — дочь Валеры, Катя три — любовница Валеры, Катя четыре — мать Валеры. Пришлось составить подробное описание всех женщин, основываясь на описании моей жены.

Ставил плюсики и минусы. Больше всего совпадений было у Кати номер два. На втором месте шла любовница, замыкала список мать.

Мы не успели закончить и одной партии игры в нарды, как в нашу палату зашли врач и Катя номер три. Любовница Валеры.

— Добрый вечер, дорогие мои, — сказал, широко улыбаясь, Роберт Васильевич. — Как мы себя чувствуем?

— Хорошо, — почти хором ответили мы с Валерой.

— Пора, значит, вас выписывать, — еще шире улыбаясь, ответил он.

Екатерина Валерьевна села на край кровати Валеры, послав ему воздушный поцелуй.

Доктор померил мой пульс.

— Да, действительно, молодой человек, вам здесь больше нет смысла находиться.

— Меня выписывают? — с нескрываемой радостью спросил я, забыв, где нахожусь и с кем.

— Да. Пожалуй, мы вас выпишем. Не завтра, но скоро. Возьмем кое-какие анализы и отпустим, если все будет хорошо. Кстати, сегодня к вам приедет ваша мать. Она уже звонила. Вахтер ее сюда спустит.

— Мама? А жена?

— Про жену ничего не знаю, дружочек, уж извини.

Роберт Васильевич обсудил что-то с Валерой и удалился, заявив, что должен еще зайти в реанимационный блок к новой пациентке.

— Очень тяжелая пациентка, — сказал он, покачав головой. И по состоянию, и по характеру тяжелая.

— А что с ней, доктор? — спросил я.

— Опухоль в сердце. Нужна срочная операция, но она ее не перенесет.

— Опухоль сердца. Никогда не слышал о таком.

— Еще не такое бывает, голубчик, — сказал Роберт Васильевич уже без улыбки и ушел.

Катя номер три обняла Валеру, поцеловала и начала делиться новостями. Она так горячо обо всем рассказывала, импульсивно, много жестикулируя, что я уже не сомневался. Передо мной моя Катя. Сорокалетняя Катя. Так красноречиво могла лишь она рассказывать. О всякой ерунде, чепухе, мелочах…

Если сопоставить все ранее сказанное и узнанное мной, сейчас она встретила мужчину, по ее мнению — последнюю надежду на личное счастье. Впереди у них было еще как минимум два года жизни вместе, а после он должен будет ее бросить, прихватив с собой все ее накопления.