Объект 623

— Я понял, Глеб, — крякнул капитан первого ранга, одной ногой стоящий в «могиле» (так он в своей неподражаемой манере называл пенсию). — Помощь будет. Постараюсь обойти возникшие преграды. Но ты же понимаешь, что быстро я это сделать не смогу — разве что сам усядусь на ракету и прилечу к тебе.

— Я понимаю, Григорий Ильич, — вздохнул Глеб. — Нужно объяснять, доказывать необходимость срочных действий, приводить доказательства. Вы, кстати, знаете, что главная российская беда — отнюдь не дороги?

— Я знаю, — согласился Бекшанский. — Яростное сопротивление нашему досрочному появлению на базе идет из Москвы. Главный рупор этого сопротивления — некий генерал-лейтенант Рябовский…

— Во-первых, Григорий Ильич, — перебил Глеб, — это никакой не генерал-лейтенант, а тюнингованный прапорщик. Во-вторых, готов поспорить на ящик самого дорогого в мире коньяка, что фигурант — в доле и олицетворяет «крышу» наших террористов, орудующих на «Объекте № 623». Ослушаться его приказа — святое дело. Впрочем, вам решать…

— Глеб, я все понял, — со злостью рубанул капитан первого ранга. И смилостивился: — Я сделаю все, что в моих силах. Ты уж продержись там хотя бы пару часов, лады?

— Лады, — буркнул Глеб.

— Удачи тебе, подполковник. — Голос человека и «парохода» на пару градусов потеплел.

— Вроде майором был, — засомневался Глеб.

— Ну, это как сказать, — ухмыльнулся Бекшанский и оборвал связь.

— Держи, герой-любовник. — Глеб бросил пареньку телефон. — И больше никому не давай, а то мошенников развелось… Фонарь есть? — спросил он строго.

— Держите, дяденька, — засуетился мальчишка и извлек из спального мешка небольшой, но в принципе рабочий фонарь китайского производства. — Можете не отдавать, он ничего не стоит. И ножик свой заберите… — Такое ощущение, что «молодые» подслушивали его разговор с начальством, впечатлились и невесть что подумали.

— И шли бы вы отсюда, — сказал Глеб. — Ночь закончилась, а вместе с ней и сказка. Неспокойно тут будет в обозримом будущем.

И побрел дальше, опираясь на клюку, — завершать незавершенные дела.

Пять минут спустя человек с клюкой начал спускаться с северного склона, держа курс на ориентир — расколотую пополам скалу, похожую на латинскую букву «V». Склон делался круче, приходилось передвигаться с особой осторожностью — боком, медленно переставляя ноги и прощупывая почву под ногами. Солнце поднималось выше, начинало припекать, что для октября было просто загляденьем. Но он бы предпочел прохладную погоду. Градус склона увеличивался — и стало ясно, почему в этой части горы так редко появляются люди. Подобраться сверху к запасному входу в объект было трудно, да отсюда он и не просматривался. Глеб вытягивал шею, но видел лишь шапки кустарника, произрастающего в бездне. Он успел подумать о том, что следует поискать обходную дорогу. Тут глина под ногами поплыла, он выронил палку и заскользил вниз, отчаянно пытаясь сохранить равновесие и удержаться на склоне! Но склон так некстати оборвался, и от майора спецназа могло ничего не остаться, не зацепись он за деревце-обглодыш, под углом растущее из обрыва! Деревце накренилось, он обхватил его обеими руками, подтянулся, зажав ствол между плеч. Глянул вниз, поморщился — под ногами красовалась каменистая площадка. Деревце-обглодыш оказалось как нельзя кстати. Долго провисеть на этом уродце он не мог, руки отнимались, а подтянуться и забросить ногу просто не хватало сил. Да и как подняться назад на склон? Как-то не очень удачно начинался день. Приходилось выбирать между плохим и очень плохим. Он выбрал плохое — раскачался, чтобы упасть куда угодно, только не на голый камень, оторвал руки и без всяких мыслей полетел в колючий ветвистый кустарник, который страшно ему обрадовался и долго не хотел отпускать…

Окончательно ошалевший, пребывая в отвратительном настроении, он выбрался из кустарника на каменистую площадку и меланхолично уставился на приоткрытую железную дверь. Ну, что ж, возможно, не всё так плохо…

Господа чекисты, потерпевшие фиаско, начинали уже попахивать. В носу Вертинского деловито копошился средних размеров жучок в серо-белую пижонскую клетку. Он не стал лишать божью тварь трапезы, перешагнул через обоих, зажав нос, и начал спускаться. Еще одна дорога, которую он мог пройти с закрытыми глазами…