Обэриутские сочинения. Том 2

И ушаки с холодными рогамиВ лесах бездумном жития.Подняв с поклоном канатьеОбидных выражений будто не заметяИм ангел тихими словами отвечал.

Ангел:

Как много ласки в буквах этихПариж – начало всех начал.Вам неустройства здешние ругаяСкажу – в Париже жизнь совсем другаяБез мелких краж некчемного позораБез драк мастеровых на пасмурном углуНо с малой стойкостью девичьих взоровТеорий покоривших мглуСвирепого Фурье и Сенсимона.Теперь по летнему горячие лучиЕщё ложатся вкосьНа вежливых бульваров золотую осеньЕщё торговцы ананасами кричатУпорные продолговатые слова

И нежностью душистою полейЕщё влекут газонов точные просторыЧто может сердцу быть милейКогда мороз порхает у дверейИ снежный день настигнет скороВ пыли проспектов звонкие кафе,Детей в песчаном окруженье,Мюсье с апсентом на устах,Художников под грузными зонтамиЧьи мысли на холстах ютятсяЗемную сложность отражая вкратцеНеукротимыми кистямиПять лет в Париже я прожилНочами с Мистингет дружилВетвистый Пикассо меня изображал неоднократноРисунком точным и приятнымПронзительной своей рукойЧтоб ясность моего лицаВ его кубических твореньяхПравдивою пылала красотой.

Софья:

Ах!В крови гореньеИ желтизна в глазахДрожит мой шагНад каменной ступенью.

Ангел:

Скажу вам так —В Париже глупое житейское блаженство,А здесь в четвёртом этаже,Туда пора уже,Постигнете вы совершенствоИ неземную благодать.Сказал, откланялся и ночи нарушая гладьВ маршах растворился лестниц.Так в петербургских тучах неизменныхНеверный исчезает месяцЧастями и попеременно.Пропахший плесенью коридорВот он —под гулом крыши.

Незвучных капель хорИ звон…По мокрым половицам пробегали озабоченные мышиБадья стояла с дождевой водойНемножко крыша протекала беспрерывною струёйНад головой продольных сводов дуновеньеВ простенках низкихИз гипса разнообразные растеньяА выше пустота и чернота…

Артём:

Твоей руки прикосновеньеИ трепет кружев близкихМне доставляет радостьОмоложенье чувств и телаВ моей крови проснётся младостьКогда бы ты романс пропела.

Софья напевает:

У него над правым глазомПрядь душистая волосЧуть повыше подбородкаДревней формы римский нос

С такой приятностью манерВ целом околодкеМне не припомнить кавалера.

удивлённо:

Отчего ты изменился?Почему похолодел?

Артём:

Очевидно простудилсяВот мой старческий удел.В смиренном небе посветлевшемНеровный падал кругБезбрежная бездонная лунаС недоуменным выраженьем чертА из-за туч столичного покрояИз за кирпичных кручГлядел то гладкий то косматый чёртНа смятую постель,Где распростёрлись двоеИ три рубля шуршали на столе.<Ташкент 1943>