Обещание

Это было самое ценное предложение в жизни Лидии, но оно так и не осуществилось. Состояние Элеоноры ухудшилось, и она попала в больницу, а затем, всего через несколько недель, снова вернулась домой, потому что больше ничего нельзя было сделать. Она потеряла волосы, и Лидия садилась рядом с ней, охлаждая ее горячую лысую голову влажной губкой и поднося чашки с водой к потрескавшимся губам, чтобы она сделала глоток. Об учебе она больше не думала. Лидия даже не стала дожидаться результатов экзаменов, чтобы узнать, что она не поступила в университет. Она была так ошеломлена горем, что ее это больше не волновало. Казалось, ничто не имело значения по сравнению с потерей человека, которого она любила больше всего на свете.

Она много подрабатывала и всегда справлялась, работая в розничной торговле и некоторое время в качестве помощницы, прежде чем устроиться на любимую работу в центр искусств. Но, конечно, когда Лидия стала матерью, все это прекратилось, пока Джемайма не пошла в школу, а потом Джонатан предложил ей подработку. Сначала она обманывала себя — «эй, это тоже творческая среда, я работаю с художниками и, возможно, могла бы продвинуться, помогая выбирать новые произведения искусства для чьих-то полок», — но реальность оказалась куда прозаичнее; она проводила большую часть времени за кассой или направляла приезжих к метро. Когда Элеонора впервые приехала из Сиднея, Джонатан был лучшим другом ее мамы. Он делал все возможное, чтобы стать благосклонным крестным отцом, поощряя Лидию посещать вечерние занятия и возвращаться к образованию, но, в конце концов, ей пришлось быть прагматичной. Это все здорово, но как она может себе это позволить? И кто будет присматривать за Джемаймой? Все было не так просто, как он, кажется, считал.

Пересекая комнату, чтобы добавить новые товары на полки, Лидия заметила свое отражение в зеркале и пару раз моргнула, прежде чем застенчиво узнала себя. Обычно она носила яркие винтажные наряды, которые шила сама, но сегодня она намеренно выбрала более сдержанную одежду. Ее единственная и неповторимая черная юбка до колен, элегантная блузка оливково-зеленого цвета, аккуратные золотые «гвоздики» в ушах, черные туфли-лодочки. Она хотела выглядеть, как человек, который скажет: «По этому вопросу мне придется проконсультироваться с моим адвокатом», к которому отнесутся серьезно, если возникнут какие-либо разногласия.

Тут в магазин вошла женщина в стильном сером брючном костюме на высоких каблуках и сделала несколько покупок: одну из великолепных медных брошей Марты Макки[16]

в виде лисы, гравюру Иво Кука с изображением летящих ласточек в рамке и полотняный абажур в стиле пятидесятых, с повторяющимся мотивом лодки, который нравился самой Лидии. «Прекрасный выбор», — сказала Лидия, тщательно упаковывая и пробивая покупку в кассе. Сейчас большинство людей расплачивались карточками, особенно когда общая сумма покупки превышала двести фунтов, как сейчас, но эта клиентка вытащила бордовый кошелек из крокодиловой кожи и начала отсчитывать толстую пачку банкнот.

— Десять, двадцать… — Она протянула Лидии деньги.

Магазин снова опустел, а мысли Лидии все возвращались к наличным, которые теперь лежали в кассе. Все, что на них можно было купить. Если бы она попала в совсем уже скверное финансовое положение, возникло бы у нее искушение начать прикарманивать наличные от таких, как сейчас, продаж, вместо того, чтобы проводить платежи через систему? Заметит ли Джонатан, если она немного позаботится о себе? Приближался его шестидесятый день рождения, и он был занят, планируя сложную вечеринку, поглощенный мыслями о коктейлях и нарядах. Было бы нетрудно протащить лишнюю сотню туда-сюда, если потребуется…

Дверной звонок снова зазвенел, вошел новый клиент, и Лидия вытянулась по стойке «смирно», в ужасе от того, что ее мысли приняли такой недобросовестный оборот. Она всегда гордилась своей честностью; никогда в жизни ничего не крала. Что, черт возьми, с ней не так? Была ли перспектива встречи с братом Патрика причиной такого странного поведения? Если так, то чем скорее все закончится, тем лучше.

Вернувшись домой после встречи с родителями, Дэн поймал себя на том, что смотрит на собственный сад, особенно на все еще маячивший там мертвый платан. Всякий раз, когда он, как сейчас, входил на кухню, его взгляд устремлялся к нему через окно, больные ветви дребезжали, как кости на ветру, безжизненные и безлистные. Насмешка. Его следовало срубить и убрать еще в феврале, с Патриком, как и планировалось, но… Ну, события и все такое. События.

Он стоял почти здесь же, когда Зои позвонила утром после их с Патриком последней ночи в пабе. Он уж было решил не отвечать, когда увидел, как ее имя высветилось на экране телефона, закатил глаза при мысли о том, как это глупо со стороны брата — заставить жену позвонить и извиниться. «Патрик чувствует себя очень плохо из-за того, что произошло…» Но это все равно ничего бы не изменило. На этот раз Патрик зашел слишком далеко. Но оказалось, что она звонит совсем по другому поводу.