Обещание

«Я не хочу детей», — сказала она ему, когда он в последний раз поднимал эту тему через несколько лет после рождения Гейба. На самом деле, должно быть, он говорил об этом, еще когда Патрик объявил, что они с Зои ждут третьего ребенка, когда чувства Дэна по поводу отцовства превратились в постоянную боль. Однако оказалось, что Ребекка не изменила своего мнения о материнстве, отнюдь. «Я просто не хочу быть матерью, — говорила она. — Прости, Дэн. Но, честно говоря, я думаю, что это действительно скучно. И это чертовски тяжелый труд».

Дэн смирился с ее решением — в конце концов, нельзя заставлять любимого человека заводить ребенка, которого он не хочет, — но чувствовал себя опустошенным. Потому что смотреть на Патрика и Зои с их детьми совсем не казалось ему скучным. Это выглядело действительно мило. Радостно. Важно.

— Должно быть, это странно для тебя, — сказала мама, и в ее взгляде криминалиста появилось беспокойство.

Можно было сказать — странно. А еще можно было сказать — его обманули. Может быть, Ребекка все это время хотела детей, только не от него. Очевидно, мысль завести ребенка от первоклассного Рори оказалась гораздо более привлекательной.

— Да, — сумел прохрипеть Дэн, стараясь не показывать, как ему больно. — Ну что ж. Я больше не имею к ней никакого отношения.

Лиз никогда не была чувствительной матерью, она всегда была более склонна бить своих подрастающих мальчиков кухонным полотенцем, а не осыпать их проявлениями любви, но сейчас она сжала его руку, проявляя непривычную сентиментальность.

— Для тебя найдется кто-нибудь гораздо лучше, — сказала она. — Я знаю это, Дэниел. Ты хороший парень, я всегда это говорила. В последнее время наша семья пережила ужасные времена, но впереди лучшие дни, подожди. Мы туда доберемся, а?

— Обязательно, — сказал Дэн, успокоенный несвойственной ее нежностью. Затем сменил тему. — Позволь, покажу тебе несколько фотографий Би, пока я не забыл, — сказал он, доставая телефон. Увидев, как ее лицо смягчилось от нежности и любви, когда она просматривала фотографии, он запоздало понял, что на нее и отца также может сильно повлиять появление Лидии и Джемаймы. Еще одна внучка, которую они могли бы обожать, еще одна частичка Патрика, которую они могли бы любить. Конечно, они захотят познакомиться с ней, принять в семью? Разве правильно с его стороны отказать им в этом?

Он уткнулся взглядом в колени. Мысли путались. Жить со своими секретами было все равно что оказаться в ловушке лжи, предавая людей, которых он любит. Но что ему оставалось делать?

— Итак, как бы он ни возражал, Гейб должен быть в постели с выключенным светом не позже девяти часов, хорошо? Иначе завтра утром он будет ужасным типом, и мы все об этом узнаем.

— Я глубоко оскорблен, — сказал «ужасный тип», пытавшийся в другом конце комнаты уравновесить на голове теннисный мяч.

— Не волнуйся, у меня есть электрошокер, — успокоил Дэн. — Я прослежу, чтобы он выспался как следует.

— Эй, — проворчал Гейб, когда теннисный мячик слетел с его головы и покатился по ковру. — Вообще-то мне не нужен сон для красоты. Фу. Кто хочет быть красивым?

— Тогда спи безобразно, — предложила Зои, скорчив гримасу Дэну.

У нее был редкий девичник с подругами, и она собиралась остаться у Клэр, чего с нетерпением ждала с тех пор, как Дэн предложил свои услуги няни. Нанесение правильного макияжа и обрызгивание духами удивительно взбодрило ее, но теперь, когда Зои полностью оделась и собралась уходить, она занервничала по поводу всей этой идеи. Какая-то часть ее отчаянно хотела пить коктейли и показать себя на липком танцполе, просто отпустить и оставить свое горе за дверью на одну ночь. Но другая ее часть боялась этого. Боялась оказаться вне дома при ярком свете, в окружении подвыпивших, веселящихся людей, ушибленная и поврежденная, уязвимая версия себя прежней.

Кроме того, как посмотрят на скорбящую вдову, которая танцует всю ночь напролет? Что это скажет остальному миру: что ей все равно? Например, она боялась столкнуться с одной из школьных мамаш и потом услышать, как на детской площадке шепчутся, что она — бессердечная стерва. Ранее в тот же день она сходила к терапевту и вслух призналась в своих тревогах на этот счет, но доктор Гупта выразилась предельно ясно. «Вам все еще позволено быть счастливой, даже когда вам грустно, — твердо сказала она, глядя прямо в глаза Зои. — На самом деле я настаиваю, чтобы вы искали счастье при любой возможности. Это никоим образом не унижает ваше горе и не посягает на него. Совсем наоборот. Моменты счастья будут тем, что поможет вам пережить это время и выбраться на светлую сторону, понимаете? А теперь, — она сцепила пальцы вместе и твердо посмотрела на нее, — как насчет терапии, которую мы обсуждали в прошлый раз? Вы предприняли какие-нибудь шаги, чтобы поговорить со специалистом?»

«Еще нет», — призналась Зои, вспомнив о буклете, который все еще лежал на дне сумочки, куда она засунула его две недели назад.

«Я думаю, если вы сможете сделать этот шаг, это вам поможет. Что вы теряете?»