Обещание

«Прости», — написал он Ребекке в субботу утром, чувствуя укол раскаяния за свою тираду. Ему также было жаль, что он показал свое истинное лицо в конце телефонного разговора, сказав ей о ее беременности. До сих пор он не считал себя жестоким. «Мне очень жаль, Бекс. Мне следовало больше доверять тебе. Патрик, должно быть, придумал это, чтобы причинить мне боль — я не знаю, почему. Это был мой последний с ним разговор, так что он не выходит у меня из головы. Прости, что я наговорил тебе все это. Я немного не в себе. Надеюсь, ты здорова и счастлива».

Вот так. Скромно и исчерпывающе. Она, наверное, не ответит — может, она даже заблокировала его — но, по крайней мере, он извинился. А покраска кухни подействовала успокаивающе: простая, довольно бессмысленная работа и еще один акт искупления за клубок событий, которые привели к гибели Патрика. Он был рад, что потрудился приложить усилия. Он покрыл всю кухню двумя слоями кремовой краски с белым лаком на деревянных деталях, и это было, хотя он сам так сказал, чертовски хорошим улучшением. Стены блестели в лучах апрельского солнца, комната казалась светлее, ярче и выглядела обнадеживающе. «Назовем это „новым началом“», — подумал он, испытывая прилив гордости за свою работу. С чистого листа. Зои будет в восторге, когда вернется в понедельник.

В качестве завершающего штриха Дэн отправился в супермаркет и купил для них хлеб и молоко — «разумно», — похвалил он себя, — а также по шоколадному пасхальному яйцу для каждого из детей в качестве приятного сюрприза. Затем, поскольку это казалось справедливым, он выбрал яйцо и для Джемаймы, чувствуя странное напряжение в груди, когда добавлял его к первым трем. Ну, а почему бы и нет? В конце концов, она была его семьей, эта его таинственная маленькая племянница. И — да, хорошо, потому что он искал причину, чтобы снова встретиться с Лидией после той ночи на вечеринке Джонатана. Он не мог перестать думать о ней. Это были яркие воспоминания о том, как они вдвоем так дико танцевали, об огненных коктейлях, которые они предлагали друг другу попробовать, и о ее теле, которое было так близко к нему, о запахе ее кокосового шампуня. «У меня ужасное чувство, что я, возможно, опозорилась прошлой ночью — это все коктейли виноваты!

» — на следующее утро написала Лидия, и он мучился над ответом, желая быть остроумным и очаровательным, но в конечном счете почувствовал, что должен держаться на расстоянии. «Отличная ночь!» — вот и все, что он в итоге написал. Мягко и ничего особенного. Больше она не писала.

Тем не менее сейчас у него, по крайней мере, был повод с ней связаться, вот он — завернутый в блестящую фольгу. «У меня есть кое-что для Джемаймы, — написал он

. — Если ты работаешь, могу я завезти это в магазин?»

Вскоре Лидия ответила: «Неделя отдыха! Ты мог бы завезти это в квартиру?» — и затем добавила свой адрес. И вот он здесь, припарковался у ее дома и подошел к парадной двери. Подняв руку и нажав на звонок, он понял, как колотится его сердце. Была ли это настолько хорошая идея, какой она казалась тогда, когда он стоял перед полками с кондитерскими изделиями? Откроет ли Лидия дверь, взглянет ли на пасхальное яйцо в его руках или бросит на него взгляд, говорящий: «Я вижу тебя насквозь, приятель»? Честно говоря, он никогда не умел делать по-настоящему бесстрастное лицо.

— Это Дэн, — сказал он, когда услышал ее голос по внутренней связи.

Зажужжал дверной механизм, и он смог открыть дверь и войти. Она сказала, что ее квартира на втором этаже, поэтому он поднялся по лестнице с шоколадом в руке. Когда он добрался до лестничной площадки, она стояла в проеме открытой двери, одетая в красное платье с рисунком в виде синих райских птиц, с волосами, собранными в два кольца по бокам головы. Этот стиль навел его на мысль о принцессе Лее, что само по себе было слегка эротично.

— Привет, — сказала Лидия. Он заметил, что ее ноги были босыми, ногти на ногах выкрашены в пастельно-голубой цвет. — Зайдешь?

— Э-э… — Он заколебался, поднимая пасхальное яйцо. — Я просто хотел… — Почему он отказывается от приглашения? — Да, пожалуй, — сказал он, когда к нему подбежал маленький пират с повязкой на глазу и щетинистой бородой. Предположительно, Джемайма. Он заметил, что ее вздернутый носик похож на носик Би.

— Привет, — сказал он. — Я имею в виду… Разрази меня гром, кто, во имя Дэви Джонса, этот ужасный пират?