Обезьянья лапка

Когда мне исполнилось пятнадцать, я ослушался воли отца, не одобрявшего мореходства и не позволявшего мне стать юнгой, и наперекор ему сбежал на маленьком крепком бриге «Стремительный», держащем курс на Ригу. И хотя судно не могло похвастаться размером, капитан оказался отличным моряком, а при попутном ветре — добрейшим человеком. Первый раз в море — всегда непростое испытание для мальчишки, но я хорошо знал, что мне нужно делать, держался рядом с крепким добродушным малым по имени Билл Смит, и вскоре другие поняли, что он не даст меня в обиду. Члены экипажа не были особенно жестоки, но, как и большинство моряков, они верили, что хорошая взбучка укрепляет дух и тело юноши. Лишь один член команды по имени Джем Дэдд казался мне негодяем. Этот мрачный человек лет сорока с желтоватым лицом обожал все сверхъестественное и еще больше любил пугать своими рассказами товарищей. Я видел, как ночью после таких историй Билл с опаской шел по палубе, когда наступала очередь его дежурства у штурвала. Крысы вызывали у Джема особый восторг, и он, как мог, препятствовал их убийству, считая душами погибших моряков. Поэтому, говорил он, крысы так часто водятся на кораблях и покидают их, если дни судна сочтены. Он свято верил в переселение душ, о котором много слышал в восточных портах. И во время его вызывающих дрожь рассказов слушателю казалось, что Дэдд точно знает о своем будущем.

Мы плыли по морю шесть или семь дней, когда произошло нечто странное. Однажды Дэдд нес ночную вахту, и Билл должен был сменить его у руля. В хорошую погоду на борту не особенно соблюдались правила, и в конце вахты дежурный останавливал штурвал и бежал по палубе, громко крича о смене рулевого. Той ночью я неожиданно проснулся и увидел, как Билл вскочил со своей койки и встал рядом со мной, потирая красные глаза.

— Дэдд рано закончил, — прошептал он, увидев, что я не сплю, — еще целый час до моей вахты.

Он ушел, и едва я повернулся на бок, радуясь тому, что еще слишком мал, чтобы нести вахту, он неслышно возвратился и сильно встряхнул меня за плечи.

— Джек, — прошептал он, — Джек!

Я приподнялся на койке и при тусклом свете лампы увидел, что он дрожит.

— Пойдем со мной на палубу, — глухо произнес Билл.

Я быстро оделся и тихо последовал за ним, вдыхая сладкий прохладный воздух. Стояла чудесная ясная ночь, и я отчаянно искал причину для беспокойства. Но ничего не было. Палуба оставалась пустой, и лишь одинокая фигура виднелась у штурвала.

— Взгляни-ка на него, — прошептал Билл, и лицо его исказилось от страха.

Я сделал несколько шагов, Билл медленно следовал за мной. Тогда я увидел, что Джем Дэдд неуклюже опирается о штурвал, крепко вцепившись в него руками.

— Да он спит, — сказал я, резко остановившись.

Билл тяжело вздохнул.

— Странный у него сон, — заметил он, — больше на оцепенение похоже. Подойди ближе.

Я крепко ухватился за рукав Билла, и мы пошли вместе. Света звезд хватало, чтобы увидеть, что лицо Дэдда совсем белое, а его тусклые черные глаза — широко открыты. Их пристальный взгляд наводил ужас.

— Дэдд, — осторожно позвал я, — Дэдд!

Он не ответил, и я, решив разбудить его, легонько ударил по сжимавшей штурвал руке и даже попытался снять ее с руля.

Он оставался неподвижным, и тогда мужество внезапно покинуло меня. Я громко вскрикнул, и мы с Биллом бросились по ступенькам в каюту и разбудили шкипера.

После мы видели, что произошло с Джемом: двое сильных моряков сняли его окоченевшие руки со штурвала, положили его на палубу и накрыли куском парусины. Остаток ночи вахту несли два матроса, с опаской косясь на очертания мертвеца и с нетерпением ожидая рассвета.

Наконец рассвело. После завтрака тело Джема зашили в мешок, и капитан прочел над ним короткую погребальную молитву — смесь псалмов из Библии умершего и отрывков заупокойной службы. Затем тело с громким всплеском упало за борт, и после нескольких минут неловкого молчания команда вернулась к своим обязанностям.

Вторую половину дня мы молчали и сторонились друг друга; всех нас охватила смесь жалости к покойнику и ужаса перед ночной вахтой.

— Штурвал проклят, — важно заявил кок. — Помяните мое слово: то, что забрало Дэдда, придет и за вами.

Коку, как и мне, не приходилось стоять у руля.

Матросы стойко держались до наступления следующей ночи, и тогда все как один согласились дежурить лишь по двое. Кок, несмотря на все его сопротивление, был вынужден присоединиться, и я согласился дежурить с Биллом, радуясь, что могу угодить своему покровителю.

Радость моя несколько поблекла с наступлением ночи. Едва, казалось, я закрыл глаза, как пришел Билл и, хорошенько встряхнув меня разок-другой, напомнил, что пришла пора заступать на вахту. Во мне еще теплилась надежда, что удастся избежать этого испытания, но она исчезла, когда Билл, всем своим видом показывавший, что ждет, помог мне одеться, и я, ужасно зевая, поплелся за ним.

Та ночь выдалась не столь ясной, как предыдущая, и воздух был холодным и влажным.

— Все тихо? — спросил Билл, сделав шаг вперед и ухватившись за штурвал.