Обитель

Варвара ударила Адриашку по щеке раз, другой. Кричала и била, пока рука не заболела. Сбоку вскинулась девчонка, испуганно вжалась в спинку кровати, но Варвара все наседала на Адриашку. Тот хлопал глазами, разевал рот, как больная рыба. Варвара схватила его за плечо, потянула в сторону. Силы самой бы не хватило, но Адриашка качнулся, вместе со стулом повалился на пол и там развалился как куча мусора. Варвара на него плюнула, пожалела уже, что скинула: нагибаться было больно, а ноги у нее уже были не те, чтобы бить лежащего.

– Девка, – посмотрела на девочку Варвара, – давай в монастырь бегом, вниз по тропинке. Скажи игумену, чтобы двух мужиков прислал сильных. Поняла?

Ева затрясла головой. Она испуганно смотрела на незнакомую старуху, которая только что отхлестала мужа по лицу, и тот лежал теперь на полу с закатившимися глазами и выступившей на губах пеной.

– Да живой он. – Старуха подошла к кровати, и Ева попыталась отползти еще дальше, но дальше было некуда. – Ты испугалась, – сказала старуха. – А ты не бойся. В монастырь беги. Давай, надо, чтобы мужики мне помогли.

Ева все трясла головой, не хотела, чтобы страшная старуха ее за руку хватала. Старуха же снова подошла к лежащему мужу.

– Видишь, – сказала она Еве. – Плохо ему. Надо, чтобы братья помогли. Ты что же, помочь не хочешь? Ты помочь не хочешь? А?!

Еву всю трясло, и старуха подошла к ней, потянула ее с кровати, отвесила подзатыльник.

– Давай, – сказала, – беги за братьями!

Ева наконец нашла в себе силы и побежала – по дощатому полу, потом, за косяком, по снегу босиком. Бежала так, что дважды упала, и руки, лицо болели от холода. Сначала монастырь скрылся из виду, темно было, жутко – если бы вокруг тропинки не навалило снегу Еве почти по пояс, она бы никогда дорогу не нашла. А так тыкалась в снег, сворачивала, бежала дальше.

Вдруг совсем рядом впереди вспыхнуло окно. Ева даже подпрыгнула от радости и сразу подвернула ногу, покатилась по снегу. Нога страшно заболела, и у Евы по лицу потекли слезы. Она кое-как доковыляла до дома, стала стучать кольцом на двери.

Почти сразу изнутри раздались шаги и громкий голос:

– Кто? Кто стучит?

Стучали Евины зубы. Она оторвала руку от ледяного кольца и чуть не упала снова, наступив на больную ногу. Дверь распахнулась, стал виден черный монашеский силуэт.

– Ты чего, мелкая? – Игумен посторонился, пропуская девочку в коридор. Ева показала руками: нужно двух братьев послать к избе, злая старуха просит. Игумен сначала не понял.

– А ну медленно повтори, – сказал он. Ева показала ему два пальца, потом знак брата, потом полкреста и на избу. Злую старуху сделала, как дома Бабу показывали, только еще руку согнула, чтобы было видно, как старуха горбится.

– Братьев Варвара, что ли, зовет? – спросил игумен. Ева его не поняла. Хотела сказать, но горло пересохло от бега, в груди очень сильно стучало сердце, болели ноги и руки. – Ты давай, – игумен провел Еву в большую комнату, в которой ярко пылала печка, – здесь сиди, а я сейчас туда схожу, узнаю, чего случилось.

Ева кивнула, потом показала два пальца.

– Вдвоем сходить? – спросил игумен. Ева кивнула снова. – Ну все, грейся давай, – сказал игумен. – Скоро вернусь.

И себе уже под нос пробормотал:

– Совсем довели ребенка.

Ева подобралась к самой печке, хотя очень ее боялась. Помнила такую же у отца. Села так, чтобы всю комнату видеть, чтобы за спиной стена с деревяшками, сбоку печка.

Комната была большая, гораздо больше избы. В одной стене маленькое окошко, закрытое деревянной крышкой. Там же угол с иконами. В другой – та дверь, за которой коридор и еще одна, куда-то ведущая. В третьей стене печка, а в четвертой, к которой Ева спиной прижалась, еще одна дверь с большим замком. Ева на эту дверь с особенной настороженностью поглядывала, потому что, если что-то на замок заперли, значит, это что-то страшное. Так про одних чертей Баба рассказывала. Которые людей жрали.

Вышла одна девушка замуж за доброго молодца. Красивого, богатого. Поселилась в его большом доме. А в доме была одна комната за большим замком. Жена все своего мужа спрашивала, что за замком, а он ей отвечал:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.

Жена его снова спросит, а он ее бьет и говорит:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.

Жена потом еще раз спрашивает, а он ее бьет сильнее и в третий раз объясняет:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.