Обладать и ненавидеть (ЛП)

Это жесткое, агрессивное действие, от которого я в шоке отшатываюсь назад. Мои глаза широко раскрыты от удивления. Моя рука — такая же растерянная, как и все остальное во мне — взлетает, чтобы прикрыть мои губы, как будто в поисках собственных доказательств. Действительно ли это только что произошло?

Я задаю вопрос вслух, и, к моему крайнему ужасу, Уолт выглядит таким же шокированным и потрясенным поцелуем, как и я.

— Ты поцеловал меня! — восклицаю я.

— Ты бы не заткнулась! — говорит он, вскидывая руки в воздух.

— ТЫ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ! — я повторяю снова, как будто выкрикивая эти слова, мне будет как-то легче поверить.

Уолт поворачивается и запускает руки в волосы. Он делает два шага в сторону, вздыхает и оглядывается на меня с чем-то похожим на раскаяние. Хотя с ним я в этом сильно сомневаюсь.

— Я бы извинился, но не думаю, что ты примешь это.

— Нет. Абсолютно нет. Ты только что украл у меня поцелуй, и я хочу его вернуть, — говорю я, жестикулируя рукой.

Это, из всех вещей, заставляет его смеяться — хорошим сочным смехом, который длится так долго, как будто он сдерживал его неделями. Его глубокие ямочки насмехаются надо мной.

— Прости, Элизабет. Это так не работает.

Я вдруг необъяснимо злюсь. Злюсь на него за то, что он молчал со мной большую часть недели. Злюсь на него за то, что он такой враждебный отшельник, что я не могу сказать, о чем он думает в данный момент. Злюсь на него за то, что он сделал что-то подобное СО МНОЙ.

Я хочу топнуть ногой, закричать от ярости, выбежать, вернуться, снова выйти. Я хочу вскрыть его и посмотреть, как бьется его сердце, просто чтобы убедиться, что он человек.

— Я думаю, что ненавижу тебя, — говорю я, открывая правду. — Почему ты не можешь просто вести себя как нормальный человек? Почему ты не можешь просто поприветствовать меня утром веселым «Доброе утро!», спросить, как прошел мой день, и улыбнуться, когда я говорю что-нибудь приятное?

— Я так не работаю.

Это заявление сопровождается пожатием плечами, настолько уверенным, настолько укоренившимся в высокомерии, что это выводит меня из себя.

Я издаю безумный крик и поворачиваюсь, чтобы уйти, но не раньше, чем отпущу еще одну насмешку.

— Никогда больше не целуй меня!

— Ты моя жена — я могу поцеловать тебя в любое время, когда мне, черт возьми, заблагорассудится, — отвечает он почти лениво.

— Нет, ты не можешь! Абсолютно нет. Не говори мне эту старомодную чушь. Ты мой муж только номинально. Если ты поцелуешь меня еще раз, я… — я оглядываюсь вокруг, как будто пытаюсь вдохновиться. — Я…

— Ты сделаешь что?

— Я подам на развод.

Позже, когда я варюсь в своей комнате в чане сожаления, я понимаю, что вела себя не совсем так, как хотелось бы, по отношению к Уолту. Где была моя выдержка? Тактичность? Воспитание? Отношение крутой девчонки, которой наплевать на все, в конце концов? Я могла бы просто рассмеяться и отмахнуться от него, когда он поцеловал меня. Я могла бы быть выше этого. Я могла бы поцеловать его в ответ… просто чтобы проверить, было ли то, что я чувствовала, реальным или воображаемым.

Я слышу, как он выходит из квартиры через несколько минут, вероятно, чтобы отправиться на пробежку или, может быть, пойти посмотреть, как Камила… чтобы признаться ей, что он поцеловал меня, но это ничего для него не значило. Это был едва ли поцелуй, даже меньше, чем поцелуй. Она будет расстроена, но он успокоит ее опасения, скажет, что смотрит только на нее, и тогда они влюбятся еще сильнее. Я агрессивно взбиваю свою подушку, поэтому извиняюсь перед ней и бросаю ее обратно на кровать.

Когда позже я получаю сообщение от Мэтью, я нервничаю, открывая его, беспокоясь, что Уолт мог проболтаться своему брату.

Вместо этого я нахожу дружеское сообщение с вопросом, не хочу ли я завтра пообедать.

Мы встречаемся в гастрономе рядом с кампусом Нью-Йоркского университета, потому что у него всего час между занятиями. Мэтью вежлив, как всегда, хорошо одет и в хорошем настроении. Полная противоположность его брату… Брату, о котором я не могу перестать думать. Мэтью болтает без умолку, пока мы стоим в очереди за заказом, и я волнуюсь все больше и больше. Затем, когда мы сидим друг напротив друга в маленькой кабинке, наши сэндвичи развернуты на вощеной бумаге, Мэтью собирается отправить в рот свой первый кусочек, и я признаюсь во внезапном порыве:

— Твой брат поцеловал меня вчера.

Мэтью отрывает взгляд от своей еды, прежде чем поправить очки. Он более чем немного озадачен.

— Это…

— Странно, правда?

— Да. Я имею в виду… — он кивает головой из стороны в сторону, обдумывая это. — Как я сказал на званом ужине, ты в его вкусе и все такое… но я просто предположил, что ему это неинтересно.

— Он не заинтересован, — говорю я в спешке, желая прояснить очевидное.

— Но он поцеловал тебя.

Я качаю головой, непреклонная в своей позиции.

— Это был не такой поцелуй, как ты думаешь.

Теперь он выглядит совершенно сбитым с толку, так что я вынуждена объяснять дальше.

— Это был поцелуй типа «я-ненавижу-тебя». Разве у тебя никогда не было такого?

— Я понятия не имею, что это такое.