Облако возмездия

— Мальцу помощь понадобится, профессиональная, а я на роль сиделки или няньки не гожусь. Это не для меня, вот совсем. Потом посмотрим, может быть. Если на поправку пойдет.

— Как знаешь, не буду настаивать. Я тебе обещал.

— Надеюсь. Слушай, я все хочу тебя спросить, ты-то что один?

— В смысле?

— В прямом. Старшенький твой, Болек, где пропал?

— Старшенький, ага. В зеркало было видно, как Лелек криво усмехнулся. — А нет старшенького.

— Что так? Куда подевался?

— Не поверишь, спустился в погреб за квашеной капустой, и на него там крысы напали. Никогда крыс не было, мы их переловили давно, а на него набросились. Искусали всего! Это случилось в аккурат перед выездом. Нам ехать на дело, а он весь синий лежит, пошевелиться не может, только стонет и плачет. Так что, может, и нет уже старшенького вовсе, может, на этом свете он, преставился, спаси Господи!

— Надо же, какие страсти! — пробормотала Лимбо. — Боги, боги!

Оставшийся отрезок пути они проехали в молчании, не разговаривая, каждый думал о своем. Что за мысли бродили в голове у Лелека, Лимбо, конечно, не знала, у самой же мысль была одна, растянутая во времени, постоянно воспроизводимая: наконец-то все кончилось. Мысль эта сопровождалась тоскливым счастливым чувством, от которого хотелось плакать.

Но до «все кончилось», все-таки, был еще один опасный момент. А именно, ей надо было красиво оторваться от Лелека. Поэтому, когда на подъезде к городу З. они сблизились с Магистралью, и увидели замершие на ней поезда, она неспроста поинтересовалась:

— А что это поезда тут выстроились?

— Без понятия, — отозвался Лелек. — Как вчера стали… Должно быть, электричества нет.

— Тормози!

— Ты чего?

— Я здесь сойду.

— Как скажешь…

Он остановил джип. Лимбо осторожно переложила голову спящего Генри на сиденье, и вышла из машины.

— Бывай! — сказала она Лелеку. — Встреча с вами была незабываемой.

— Не поминай лихом, и зла не держи, — попросил Лелек. — Мы все же на работе.

Лимбо махнула ему рукой и пошла к Магистрали. Однако, не успела сделать и пары шагов, как услышала за спиной:

— Постой!

Она сразу напряглась и стала лихорадочно искать рукой пистолет.

— Не боись! — слышала успокоительное, и тогда, все равно опасливо, обернулась.

— Что тебе?

— Мне ничего, а вот тебе не помешало бы переодеться. Видела бы ты себя со стороны: обтрепалась, точно полгода на войне, в окопах пробыла. В таком виде тебя и в поезд никто не пустит, и менты на улице повязать могут. Фирменных шмоток предложить не могу, но вот комплект модного обмундирования, — веселенький камуфляж, твоего размера, не ношенный, — имеется. Погоди!

Выпрыгнув из машины, Лелек открыл багажник и, покопавшись в нем, достал сложенную аккуратной стопкой одежду.

— Вот. И шапка имеется, тоже — новье, — он положил поверх одежды военное кепи — точно такое Лимбо давно потеряла где-то в зоне — и передал всю стопку ей. — Держи! Теперь все.

Браток хмурился и старался выглядеть суровым, — брутальным, как ему и положено. Но Лимбо видела, что мужчина расчувствовался, переживает. Чего бы это он? — подумала легкомысленно. Вот ей — пофиг, например, единственное желание — чтобы он убрался, и чтобы, наконец, кончилось все это безумие. И неожиданно, ответным наплывом, почувствовала: нет, не пофиг, не совсем. Поняла, что пытается себя обмануть. Что-то держало, цепляло ее душу, и, она знала, еще долго будет цеплять. Вот стоит ей забраться в тихое, укромное место, как самые переживания и начнутся. Ой, боюсь, без вискаря не справиться будет, прикинула она перспективу. Весь этот откат и отходняк иначе, на сухую, не пережить. Придется запастись.

Когда пыль, поднятая джипом, рассеялась, Лимбо повернулась к дороге спиной и, постоянно сбиваясь со счета, стала отсчитывать шаги. Зачем-то. Наверное, пыталась таким приемом отогнать все прочие мысли, которые лезли и лезли в голову, расталкивая друг друга. От всплеска мыслительного хаоса ей требовалась передышка.

Хоть Магистраль с дороги отлично просматривалась, казалось, руку протяни, и вот она, на самом деле до нее оставалось еще приличное расстояние, наверное, не меньше километра. Все видимое пространство до железной дороги было покрыто высокой сухой травой, низкорослым колючим кустарником и бурьяном. Странно, что сухостой еще не выгорел, видимо, просто не успел.

Лимбо нашла во всем этом какое-то подобие, намек на тропку, набитую, быть может, бродячими собаками, и воспользовалась ей. Она так и шла, обняв и прижимая подаренную Лелеком одежду к животу. Шаги она скоро считать бросила, и мысли ее тут же вернулись назад и зацепились за момент расставания. Она думала о Генри, прикидывала, что с ним будет, и что его ждет в дальнейшем. И, без своей обычной феминистской бравады, что он ей действительно нравится. Но… Но… Но и понимала, что жизнь подсовывает ей одну из возможностей, которой она никогда не воспользуется. Обманка, о которой она никогда не забудет, неисполнимость, которая будет вечно жечь сердце сожалением.