Облако желаний

Потом была попытка написать введение к журналу по искусству. Что это значит? Что это значит для меня? Она написала о сцене из «Красоты по-американски», где соседский парень снимает на камеру, как ветер подбрасывает в воздухе белый полиэтиленовый пакет. В этой мелочи из обыденной жизни отражается красота балета. Хрупкость. Уязвимость. Хм. Это казалось какой-то галиматьей, но, наверное, должно было сработать, учитывая требование сохранять баланс между легкомысленным и серьезным. Журнал стал местом, где можно было все. И было здорово иметь такое место – место, где не было правильного и неправильного. Что это значит для меня?

Ван Ыок создала новую страницу, где несколько раз написала цитату Пикассо – «Искусство – это ложь, которая делает нас способными осознать правду», а потом попыталась объяснить ее в свете своей работы. Незначительные детали объединяются в одно, чтобы показать нам нечто новое, нечто большее.

Она поискала в интернете картинки с фотографиями улиц и тротуаров со всего мира, где бы были отметки геодезистов, и сохранила несколько, чтобы потом распечатать в школе.

Потом она смотрела фотографии металлических поверхностей и старых стекол.

Еще не было и одиннадцати, а Ван Ыок уже переделала кучу дел.

Потому что кто раньше встает, тому Бог подает.

Ей очень нравились немного чудные поговорки и идиомы. Именно их они изучали с Деби во время ее первого года в подготовительном клубе, когда ей было пять. Дома она такого не могла услышать. Рыбак рыбака видит издалека. Буря в стакане воды. Семь раз отмерь, один раз отрежь

.

Мама иногда использовала вьетнамские пословицы, например: «Если будешь долго точить сталь, однажды она станет иголкой», «Посмеешься над другими сегодня, завтра другие будут смеяться над тобой». Ну, или другие, которые просто оказывались вариациями на тему старательной учебы: «Когда руки работают, рту можно только жевать», «Хорошее начало – половина битвы».

* * *

Ван Ыок прозанималась еще пару часов, и вот настало время зайти за Джесс и отправиться на работу. Пять часов делать роллы из рисовой бумаги в «Роллы Генри Ха Мина» на Чапел-стрит. Сидячих мест там было только на двенадцать человек, остальным приходилось забирать еду навынос, и перед заведением всегда выстраивалась длинная очередь. Кухня по размеру была такой же, как зал. По субботам на заготовках и приготовлении роллов работало шесть человек. Работать надо очень быстро. «Быстрая и свежая еда» – это легко продается.

Генри держал еще два небольших, но таких же популярных заведения: «Клецки Генри Ха Мина» и «Барбекю Генри Ха Мина». Он был неумолимым минималистом. Идеальный, маленький сегмент в каждой области. На всех его вывесках слова напечатаны строчными буквами, шрифтом Courier

. Все его кафе изнутри выкрашены грифельной краской, поэтому на стенах каждый день менялись графическое оформление и надписи. Сегодня там было написано: «Задача искусства состоит в том, чтобы придать жизни форму… Жан Ануй[18]». Его девушка, Тьен, была дизайнером интерьеров и такой же помешанной на контроле перфекционисткой, как и сам Генри. Когда он выставлял на улице палатку с роллами, булочками и барбекю – «Ресторанчик Генри Ха Мина» – в соцсетях чуть не писались от восторга.

Ван Ыок с Джесс были невероятно эффективным производственным механизмом. Тонкая лапша, аккуратно нарезанный салат-латук, потом либо курица, два стебелька шнитт-лука и два листочка вьетнамского кориандра, идеально сложенные по диагонали, либо жареная утка с соевым соусом и зеленым луком, либо тигровые креветки с нарезанной соломкой зеленой папайей и листочками кориандра. Заворачивать, заворачивать, заворачивать. Если работать так усердно, с предельной концентрацией, хоть и в самом низу кухонной иерархии, то время пролетало почти незаметно. Ван Ыок даже удивилась, когда к ним подошел Гэри и отправил их на перерыв. Ван Ыок и Джесс еще давно решили, что весь гардероб Гэри состоит из одних черных футболок, темных джинсов и фирменных красных бандан. Но они так и не смогли определить их количество. Кэм и Бэк, которые занимались заготовками, перешли на роллы.

Если погода была хорошей, Ван Ыок с Джесс всегда проводили свой перерыв на улице. После двух часов одних роллов из рисовой бумаги глазам нужно отдохнуть, хотелось пространства. Они вышли в переулок рядом с кафе и сели на ящики из-под молока, на которых были накиданы подушки. Их вытаскивали с началом первой смены и затаскивали обратно перед закрытием. Изнутри доносилась любимая музыка Гэри: Дион Уорвик исполняла песни Берта Бакарака.

– Я обожаю эту песню, – сказала Джесс.

Это была «Trains and Boats and Planes».

– Я тоже.

– По-моему, этот альбом – прямо-таки инструкция к жизни.

– Правда? – спросила Ван Ыок рассеянно.