Облетая солнце

Денис весь день пребывал в отличном настроении. Он почти опустошил бутылку джина, которую мы открыли накануне вечером. Для меня было загадкой, как он выдерживает все это. Кровь у него точно состояла не из воды. Он, без сомнения, подхватил в своих походах такое количество малярийных укусов, которые свалили бы и быка. Но я никогда не слышала, чтобы он был болен или подумывал бросить свое дело. Он никогда не сдавался. Солнце жарило нещадно, небо походило на раскаленную наковальню. По шее и плечам у меня тек пот — воротник рубашки промок. Одежда болталась на мне, тело точно усохло, на коже проступали белые соляные разводы от испарений. Я дышала тяжело, неровно и слышала свое дыхание как будто со стороны. Однако нам надо было пройти намеченное расстояние. Какое значение имела усталость? Носильщики шли впереди, выстроившись в линию, и когда от истощения сил взгляд мой туманился, их ровный строй расплывался перед моими глазами, сливаясь с белой пустыней вокруг, образуя причудливые геометрические формулы, руки и ноги превращались в скрещенные палочки и тире — загадочное уравнение человеческой стойкости.

После полудня мы наконец остановились на отдых в тени большого баобаба. Дерево было широкое и приземистое. Кора вокруг ствола с одной стороны напоминала плиссированную юбку, а с другой — крылья гигантской мухи. С ветвей в бежевых коконах свисали плоды, и ими наслаждались павианы. Несколько обезьян уселись прямо у нас над головой, и можно было слышать, как они раскалывают плоды — мелодичное дребезжание, напоминающее звук погремушки. Вокруг нас на пожухлую желтую траву дождем сыпались шелуха, семена дерева и вонючие испражнения пирующих.

— Мы можем уйти отсюда, — предложил Денис, заметив, что я скривилась от запаха. — Или всех их перестрелять.

Я понимала, что насчет последнего он не всерьез — это шутка.

— Нет, я лучше улягусь здесь в дерьме и сразу засну.

Он рассмеялся.

— Физические упражнения обычно меняют человека. Кожа становится потолще.

— Что касается меня, моя всегда была достаточно толстая.

— О да, я это понял давно и сразу.

Я посмотрела на него с интересом — что же еще он понял, когда мы только встретились? Натянулась ли внутри его некая струна, как это случилось со мной, звякнул ли колокольчик, извещая, что мы суждены друг другу?

— А у тебя было предчувствие, что в конце концов мы окажемся здесь?

— Под этим ужасным деревом? — Он усмехнулся. — Неуверен.

Еще несколько комьев пыли упало на нас сверху.

— Однако мне начинает нравиться это местечко, — добавил он невозмутимо.

К вечеру мы добрались до реки и разбили лагерь. На ужин мы ели мясо молоденькой куду — Денис подстрелил ее утром и освежевал. Затем пили кофе, глядя, как всполохи огня завиваются спиралью, источая сиреневый дым.

— Тане как-то пришлось отбиваться от пары львов при помощи одного только кнута, — сказал он. — Они с Бликсом приехали навестить свое стадо. Он как раз отправился на охоту, чтобы раздобыть что-нибудь на обед. Вдруг все стадо заволновалось, пастухи бросились врассыпную. Только бедная Тана осталась в полной растерянности, когда вдруг из оврага выскочили два льва. Как ни смешно, но ружья у нее не было — оно было в багаже. Достаточно забавно.

— И ей пришлось отбиваться от них при помощи кнута? Очень отважно.

— Да, она куда смелее, чем может показаться.

Вообще все это время мы оба старались много не говорить о Карен. Ферма была продана, и было совершенно ясно, что она скоро уедет.

— У тебя было много причин любить ее, — осмелилась заметить я.

— И восхищаться ею, — добавил он.

— Это еще более ценно.

— Однако я никогда не смог бы стать для нее хорошим мужем. В глубине души она это знала.

— Это и есть самое необъяснимое. Мы заранее знаем, что цель недостижима, но продолжаем бороться за нее. Так ей удалось спасти быков?

— О да. Одного, правда, пришлось съесть, когда Бликс вернулся с охоты не солоно хлебавши.

— Все получилось очень кстати.

— В тот раз да.

Где-то вдалеке послышался крик гиены — пронзительные звуки, напоминающие верещание обезьян. Сказать кому-то — рассмеются. Но мне эти звуки всегда казались печальными, даже траурными. Дым от костра вздымался все выше, точно бросал вызов только что проступившим на небе звездам.

— У львов не такая уж и плохая жизнь, знаешь, — заметил Денис. — Вся Африка для них что-то вроде фуршета. Берешь, что хочешь, когда хочешь, особо не напрягаешься.

— Но ведь и у льва есть львица, правда. — Нет, это был не вопрос.

— Одна львица на разок, — пояснил он.