Облетая солнце

— Естественно, — ответила она с горечью.

— От этого есть и польза. Вы же знаете, как давно Денис мечтал иметь собственный самолет.

— Это верно. А теперь набежала куча клиентов, которые готовы пресмыкаться перед ним, чтобы он включил их в список участников. Их намного больше, чем он может разместить. Мне бы, конечно, стоило за него порадоваться. Но я боюсь, все это разрушит наши отношения.

Я взглянула на нее — обведенные черным глаза Карен были абсолютно непроницаемы. Я терялась в догадках, говорит ли она правду, что их отношения с Денисом подходят к концу, или просто решила добавить драматизма к истории с сафари. Я не знала точно, как все эти обстоятельства повлияют на меня. Но, как оказалось, я не осталась в стороне.

Денис вернулся через несколько месяцев и сразу начал готовиться к визиту принцев. Мне не удалось встретиться с ним сразу, однако известие о нем до меня донесла Коки. Она сообщила, что он собирается переехать из Нгонга в город.

— Тана вернула ему кольцо. — сказала она, когда мы встретились за обедом. — Безусловно, решение обоюдное. Но я не уверена, что она переживет этот разрыв.

— Как ты считаешь, что послужило последней каплей?

— Она требовала от него больше, чем он мог ей дать.

— Но его нельзя винить в этом. Они оба старались изо всех сил, не правда ли? — Я сделала паузу, стараясь найти слова, чтобы выразить сложные чувства, которые испытывала в этот момент. — Мы не можем дать больше, чем мы способны. Уж кто-кто, а я хорошо это знаю. Только преступи черту — и теряешь слишком много. Теряешь самого себя. И тогда ты уже никому не интересен. В первую очередь самому себе.

— Вероятно, ей придется продать ферму, — продолжила Коки. — И это после того, как она вложила в нее столько сил, после стольких лет борьбы. Нельзя отрицать, что она отважная.

— Да, она вела себя как настоящий боец, — согласилась я. Впрочем, вряд ли можно было выразиться иначе. Почти двадцать лет жизни Карен посвятила тому, что боролась с напастями и долгами. Она очень любила свою землю и не могла позволить, чтобы она пришла в упадок. И все-таки она проиграла. Я с трудом могла представить себе Нгонг, да и вообще Кению без нее.

— Единственная приятная вещь, о которой сейчас можно думать, это что ты наконец соединилась с Бликсом. Как ты сейчас думаешь, он стоил всей этой борьбы?

— Не знаю. — Коки покрутила кольцо на пальце — квадратный желтый бриллиант сверкнул на солнце. — Я не уверена, что для меня все это имело столь уж большое значение. Я имею в виду саму борьбу. Я бы все равно не посмотрела ни на кого другого. Бликс… Он — в моем сердце. Ты понимаешь, что это значит?

— Да, — ответила я негромко. — Думаю, что знаю.

Через некоторое время после нашего разговора с Коки, как-то вечером, когда я читала, лежа в постели, в дверь коттеджа постучали. Стук был негромкий. Я сразу догадалась, что это — Денис. Сердце мое замерло. Подспудно я всегда ждала его. Ждала, что он придет. Ждала неделю, две, месяцы. Что там месяцы — ждала годами! И вот сейчас он пришел. Я знала точно.

Набросив пеньюар, я включила свет. Достав бокалы, налила нам обоим по солидной порции виски. Усталый, небритый, с оцарапанной рукой, для меня Денис все равно был — посланец небес. Мы долго сидели молча, я даже подумала, что не имеет никакого значения, найдем мы слова, чтобы начать разговор, или так и будем молчать. Каждый его вздох эхом отдавался в моей душе. Все: как приподнималась и опускалась грудь, как поскрипывал стул под ним, как плавно красивые длинные пальцы спускались, охватывая бокал, — все имело огромное значение и почти завораживало меня.

— Как твой самолет? — спросила я наконец.

— Отлично. Я даже не представлял, что так полюблю эту машину. И очень помогает в бизнесе. За один полет я смог отследить три стада слонов, четырех больших самцов. Раньше, чтобы добиться такого результата, мне потребовались бы недели. Надо было проехать сотни миль на автомобиле.

— Что? Охотиться на них с воздуха, а затем транспортировать в лагерь?

— Ну да. — Он кивнул. — Неплохо, верно?

— Да, неплохо. — Я улыбнулась.

Мы снова замолчали, прислушиваясь к стрекоту цикад на жакаранде.

— Я слышала, Карен продает ферму, — сказала я ему.

— Ей все сейчас представляется в самом ужасном свете. Я беспокоюсь о ней, но она просила меня больше не приезжать. Если мы сейчас не побудем некоторое время врозь, мы рисуем утратить все, что нас связывало. Даже прекрасные воспоминания.

Я поставила бокал на стол, встала и подошла к нему. Встав на колени перед его стулом, взяла его за руку.

— Я очень уважаю ее, ты знаешь. Она самая замечательная женщина.

— Да.

Он смотрел на меня неотрывно — так внимательно, даже торжественно, словно собирался воспеть мои черты подобно древним жрецам, декламирующим священные тексты. Тень от лампы слегка покачивалась, закрывая часть его лица. Но глаза сверкали — их медовый отблеск напоминал цвет фалернского вина, которое Беркли выпил в последний раз в жизни. А еще — цвет шкуры могучего льва, когда он нежится на солнышке в траве.

— Ты научишь меня летать?