Обман зрения

В этот день со мной так ничего и не случилось. Мы с ректрисой зашли в просторный холл и, не прощаясь, разошлись в разные стороны. Ну, как разошлись… Я остановилась, как вкопанная, ошарашенно следя за тем, как Лоренса чинно удаляется в сторону какой-то темной ниши. Никто за собой не звал, не тащил силком, поэтому я решила, что на этот раз меня отпускают. С чем было связано подобное поведение женщины, я понятия не имела. Возможно, Катерина Зной все же решила подстраховаться и еще раз проверить свою марионетку на наличие сбоев в наложенном на нее заклинании. Торопиться ей было некуда.

Когда осознала, что меня на время оставили в покое, со всех ног помчалась к нам с Рингой в комнату. Надеялась найти там подругу, живую и невредимую. Что, собственно, и произошло. Однако, было видно, что магесса Нейкс при встрече не разделяла моей радости. Девушка даже не повернулась ко мне, когда я отворила дверь. Все стояла и печально смотрела в окно.

— Он действительно так сильно тебя любит? — наконец, проговорила она.

Так как я сразу же принялась раздеваться, то не сразу поняла, что она имела ввиду. Но когда сообразила, в чем дело, то сразу напустилась на девушку с расспросами о том, чего я еще не знаю о леди Сневр.

Как оказалось, Ринга действительно мне соврала насчет своей подруги. И сделала это, чтобы не отравлять мне жизнь еще больше. Не хотела, чтобы я расспрашивала ее об этом. Кроме того, она видела, как Эви и Майта Фокс разговаривали между собой, прячась за деревьями, что росли в дальней части территории магесс. Ринга случайно оказалась поблизости, но ее никто не заметил. А потом в них полетела магическая стрела. Блондинке повезло больше, чем Майте. Но и это еще не все: Эвелина трусливо сбежала с места преступления. И в последствии не сказала, что она была на месте происшествия. Трусиха!

Шло время, а я так и не могла придумать, что делать дальше. И на занятия ходила (вопреки небрежно сказанным ректрисой словам), и в библиотеке пропадала вечерами. Одно было хорошо: вину Рафаэля и Патрика доказали, и мне не угрожала опасность хотя бы от них. Что касаемо Фрэдерика Ройса, то лекари расстарались на славу, и теперь вампир снова общался со мной, как и другие парни. Девушки при этом настороженно перешептывались за моей спиной, по-видимому, обсуждая странное поведение королевы института. Естественно, в их стройных рядах прокатился слух о моем отчислении в связи с приворотом. Но я никак не реагировала на эти россказни, всячески намекая на то, что через год намереваюсь закончить Институт благородных магесс вместе со всеми.

К моей великой радости бледнолицый стал оказывать знаки внимания моей подруге. Сама же похвастаться в этом плане ничем не могла. Марк будто пропал для меня на целую неделю. На танцы он, конечно же, приходил, только был молчалив и угрюм. И даже Горячий лед выходил у нас не таким страстным, как в первый раз. Меня старательно избегали и делали это очень искусно. Наверное, на моем лице периодически что-то отображалось, раз он сразу же отворачивался, пресекая всякое желание раскрыть рот и хотя бы попытаться пролить свет на сложившуюся ситуацию.

День бала неумолимо приближался, а я даже не знала, что надеть и идти ли на него вообще. Хотелось сказаться больной, как когда-то, когда была совсем маленькой и попроситься остаться в «кроватке». Бабушка всегда безошибочно чувствовала мою ложь и выгоняла с утра пораньше в школу. А здесь… Мне даже пожаловаться было некому. Кроме Ринги, которую я наверняка уже и так достала своим нытьем. Временами трясло от неизвестности. На почве этого стала развиваться хроническая мигрень. Голова не болела разве что во сне. И, опять-таки, сказать об этом было некому.

Леди Зной больше не пыталась меня убить, назвавший своей парой оборотень не пытался рассказать о своих настоящих чувствах, а я не пыталась выпросить прощение у леди ректрисы. Тот вариант, что на момент отчисления я смогу выбраться из Института живой, я ставила под сомнение и потому даже не рассматривала вопрос о том, что буду делать, оказавшись на улице. «Родители» почему-то больше не приезжали. Вероятнее всего, им отправили письмо, в котором очень просили не беспокоить вечно не успевающую студентку. И даже то, что Эвелина вдруг взялась за ум, никого не тронуло. Я имею ввиду преподавателей, которые продолжали относиться ко мне, как к пустоголовому манекену из плоти и крови. А я, между прочим, старалась. Никто ведь так и не понял, что в лабораториях и на лекциях магичит иномирянка.

За два дня до бала Ринга всерьез озаботилась моим душевным состоянием. Конечно, ведь я стала мало есть и много бодрствовать. Макияж хорошо маскировал синяки под глазами, однако он не мог их скрыть от подруги, которая имела честь лицезреть меня двадцать четыре часа в сутки.

— Тебе надо наведаться к лекарям, — уже в сотый раз за день повторила магесса, стоя посреди нашей с ней комнаты и пытаясь понять, зачем мне понадобилось оборачивать голову шерстяным платком.