Обмасонивание

Следствием этого печального, хотя и незначительного, с точки зрения мирового прогресса всего человечества, события явилось, в моей АИ, изменение судьбы Священной Римской Империи Германской Нации. И прочих там всяких… западных, южных, северных и восточных.

Какая связь? — Прямая. Всё в мире связано со всем. Только надо найти эти ниточки. Или — сплести. И видя их — «правильно» подёргать. А уж кому, как не попандопуле, «Зверю Лютому» — связывать и развязывать, сплетать и разрубать?

— Магог… Вщиж… Кто это? Где это? — Не знаю, не ведаю. Хрень какая-то.

Точно. В рамках школьного учебника истории… «не ведаю». Только я — не в учебнике, я тут — жизнь живу. То, что через восемь веков выглядит как малозаметная давно высохшая тля на сучьях дерева Иггдрасил, для меня здесь — живой человек. Только что был.

Магог умер. Тело его торжественно погребли под полом храма, построенного масонами Барбароссы, присланных Андреем Боголюбским. Там, спустя столетия, археологи найдут княжеские останки.

Прервалась ещё одна ветвь славного древа рюриковичей. Княжество Вщижское прекратило существование, удел вернулся под власть черниговских князей. Гамзила обязательств своих перед сыновьями покойного дяди (Свояка) не исполнил — доли им в наследстве Магога не дал. Отчего намечалась уже война, но Ростик, Великий Князь Киевский, ратуя о мире и зяте, «примирил ссору».

Действия князей, последовавшие за смертью Магога — описаны в летописях. Но есть персонаж, весьма причастный к произошедшим событиям, но в летописях не упоминаемый.

Юная вдова отвела сороковины по смерти мужа и собралась, было, в дорогу. Оставаться в семье покойного супруга, а конкретно — у Гамзилы «в запечке», не захотела, решила вернуться в родительский дом.

Не ново: её свекровь, ни разу в жизни не виданная княгиня Ольга, десятилетием раньше сходно сбежала из-под власти тогдашнего Черниговского князя Изи Давайдовича в Степь к хану Башкорду.

«Лучше к поганому в юрту, чем к этим в чулан».

«Культурная традиция», заложенная основателем рода, Гориславичем, двоюродным братом Мономаха, «нехорошо» державшего у себя в плену вдову, невестку Мономаха, после убийства её мужа в бою под Муромом.

За восемь лет супружества женщина не обзавелась ни детьми, ни сколько-нибудь великими богатствами. Раздел имущества, произведённый братом Гамзилы — присланным во Вщиж Ярославом, и его боярами, вполне достойных по жадности своего господина, был просто грабительским.

Новгород-Северский князь Олег, взбалмошный сын безбашенного Свояка, бывший зять-фехтовальщик Долгорукого, нынешний зять Великого Князя Киевского, ущемляемый в наследстве, выразил своё неудовольствие действиями родни. На том дело и закончилось — грабёж вдов-княгинь в эту эпоху входит в обиход русских князей. Приглашение «пограбить вдову» от черниговского епископа Антония — я уже…

Споры и ссоры, переписка с Черниговом и Новгород-Северским заставили вдовицу несколько затянуть свой отъезд. Наконец, с непрерывно уменьшающейся, разбегающейся в поисках более «хлебных мест» свитой, двинулась она санями в дорогу.

Едва поднялись они по Болве, Неручу, до речки Волок, с тем, чтобы через селение с таким же названием перетащиться в Ресу, пройти пока ещё весьма густой Серенский лес, спуститься в Угру и далее в Оку, как пришли оттепели, дороги рухнули.

Княгиня принуждена была ожидать в приречном селении, в городке Корьдне, что стоит с древних, ещё до-славянских, времён при впадении речки Коринки в Ресу, упоминаемом Мономахом в рассказе о первом походе его на Вятичей. Провести едва ли не месяц в крестьянской избе, в сырости, грязи и неустроенности.

Смерть мужа, внезапное, хоть и давно предвиденное, вдовство, имущественные ссоры с холуями жадноватых родственников, наконец — бесконечное ожидание в сырых мартовских туманах, удручали её чрезвычайно.

Её — Ростиславу Андреевну.

Единственная дочь Андрея Боголюбского была выдана замуж семи лет отроду. Я описывал подробности этого бракосочетания: как вывалился из Болвы в Десну «свадебный поезд» с суздальскими и муромскими полками, как перекрыли «поезжане» дороги осаждавшим Вщиж дружинам русских князей…

И случился — брак. Династический.

Боголюбский получил на Десне союзника. Годы мира, установившегося после этого на «Святой Руси», есть, в немалой степени, результат этого союза. Свояк, добившись от Магога феодальной клятвы — «почитать в отца место», лезть в верховья не желал. А Ростик, хоть и тянул руки к Залесью, хоть и поддерживал Рязань против Суздаля, но без Свояка ломиться по Десне — не рисковал. Отчего все и помирились.

Боголюбский строил в Залесье храмы и Золотые ворота, Ростик умиротворял Русь и гонял степняков. Все занимались полезным делом вместо обычного безобразия предшествующей междоусобной войны. Просто потому, что на «дороге» стоял невелик городок, а в городке сидел юный князь очень большого роста. Который — «не нашим, не вашим», а сам себе «на уме». Точнее — на семилетней девочке.

Тут у меня снова выносит мозг. От тяги коллег и коллегш к попадизму. Без осознания — куда они вляпнуться намылились.

Куда-куда? — В средневековье.