Обмасонивание

Внешние атрибуты власти не интересовали короля. Филипп де Коммин вспоминал, что не раз испытывал чувство неловкости за своего монарха — настолько «неподобающе просто» тот был одет.

Софья, как всякая нормальная женщина, любила принарядиться. И муж обеспечивал ей материальные возможности. Но сам роскоши не любил. Увешаться цацками рядом со скромно одетым супругом? — Непристойно. А привлекать к себе внимание без него — просто опасно.

Софья неоднократно поражала меня способностью работать с деталями костюма. Вот она входит в общество. И сразу становится центром внимания. Какой-то платочек, украшение… работает якорем для любого, скучающе скользящего по залу взгляду. Всё её видят, стремятся подойти ближе, получить её благосклонную улыбку… Через полчаса — её нет. Детальку сняла, а то наизнанку перевернула. Её не видят. А она тихонько сидит в сторонке и всё примечает.

Деньги? Людовик был скуп. Но для полезного дела не жалел ресурсов. Золото его интересовало не само по себе, а как средство решения государственных проблем.

Сходно и Софья. Что странно. Уже в 19 веке Энгельгард отмечает у русских крестьянок «глупую жадность к деньгам». В 12 веке — скаредность прорывается и у русских князей.

Софья же, без расчёта трендов, балансов и роялти, ухитрялась совмещать кажущееся безудержное транжирство, умение «пускать пыль в глаза» и мгновенный переход в режим «сироты-сиротинушки».

— А на ужин у меня, бедной, окромя корочки чёрствой — и нету ничего.

И то, и другое игралось весьма убедительно. И правдой не было — считать деньги она умела. Бывали в её жизни периоды, когда необходимость кормить детей, свиту оборачивались унижениями… Повторять — она не хотела.

Да, такая женщина — нуждалась, могла и хотела власти.

Увы — женщина властвовать в патриархальном обществе не может.

Екатерина Великая плакалась своим гвардейцам:

— Да ежели бы я была в штанах…! Да вы бы все мне — и нах… не нужны были бы…!

В 18 века — были прецеденты. Но возвела императрицу на престол — гвардия. И ещё долго, пока общество цивилизовалось, ряд её фаворитов, почти до самого конца, обеспечивал не только любовные приключения, но и вполне видимую поддержку гос. структур, громкие победы российской армии и флота, славу «росского оружия».

Уже в конце века 20-го довелось слышать от чуть выпившей и расстроенной карьерными неудачами дамы ту же фразу императрицы Екатерины.

Уточню: дело не в свойствах женщин или правления. И то, и другое бывает разным. Дело в тысячелетнем на Руси общественном мнении: «кого е…ут, тот сам е…ать не может», «баба сверху — не бывает».

Аксиома. Часть святорусского, и не только, менталитета. «Это ж все знают».

Властвовать сама — Софья не могла. И не властвовать — тоже. Единственный путь — найти прокладку. Передаточное звено, хендл. Мужского пола. Подёргав за который — получаешь желаемый результат. Денюжки высыпаются, платье дорогое приносят, дружины скачут, вороги дохнут… А сама — живёшь и радуешься.

Власть — как условие «пребывания в числе живых». Возлюби то, что позволяет тебе жить. Тот рычажок, дёргая за который получаешь исполнение желаний. «Волшебная палочка», «лампа Алладина». Натирай её до блеска. Чтобы вылез джин. Который исполнит твоё повеление. Чтобы жить. Жить — хорошо, красиво, богато, счастливо…

Она — не могла жить без власти, и она — полюбила власть. Власть превратилась для неё в наркотик, в обязательный источник радости, удовольствия.

Эти хохмочки не всегда прокатывали с Боголюбским. Но Андрей уезжал надолго. По воле отца. Выражавшей часто волю его второй жены-гречанки или иной «юной прелестницы» стареющего князя, транслирующей пожелания её окружения. Софья оставалась одна. Под властью злобной, враждебной. И, для спасения себя и детей своих могла, по сути, использовать только неофициальную, основанную на межличностных отношениях, власть. Достигаемую не деньгами, должностями, вотчинами, «тенью кнута и призраком казни», но её собственными душой, умом, телом… И она добивалась успеха.

Недавний пример Ипая с её «воцарением» в дальнем погосте — лишь мелкий очередной эпизод. Да, всё в погосте делается по слову погостного тиуна. Только говорит он — её слова.

Главный во Всеволжске — я. Единственный способ получить здесь власть — «оседлать» меня. Каким бы я не был. Да будь я «хоть негр преклонных годов» — она попыталась бы меня подчинить. Любым способом, который ей доступен. Но возможности её ограничены. Не удивительно, что она попыталась применить самое эффективное женское средство — собственное тело.

«Тело как улика» — кино, тело как средство управления — повседневность.

Софья считается одной из самых красивых женщин «Святой Руси». За тридцать, невысокая, белокожая, сероглазая, с пышной косой, полногрудая, с широкими бёдрами, чуть полноватая («мягкая», «богатая»), с мягкими плавными движениями, она близка к эталону русской красавицы. Это дополняется весёлой, дружелюбной, живой манерой общения. Вкупе с навыками поведения княгини, образованием и соображением, жизненным опытом, связной интересной речью, светскими манерами, знанием этикета…

Увы…