Обняться, чтобы уцелеть

— Можно, и легко! Посмотри на меня — с тех пор, как ты покинул это тело, а я в нем поселился, оно здорово. Вот, если хочешь, можешь даже результаты моих анализов посмотреть… А ты болен, хотя у Леонида Голубева отсутствовала предрасположенность к онкологии. Не веришь, подними все мои старые медицинские карты. У нас даже в роду ни у кого рака не было.

— Ты что, хочешь сказать, что в теле Кирилла Рощина… в моем теле сразу после обмена исчезли все раковые клетки?

— Нет, почему же. Они оставались первое время. Но мое сознание, не запрограммированное на недуг, просто вытеснило их из организма. Потому что я знаю, как это сделать.

Глеб некоторое время помолчал, хмуро глядя в пол.

— А ты чего приперся-то? — спросил он наконец. — Чего надо?

— Видишь ли… Я хочу обратно в свое тело. Недоуменный взгляд масона уставился на него.

— Зачем тебе это? Ты что, свихнулся? Леонид тяжело вздохнул:

— Видишь ли… Я не знаю, как тебе это объяснить… Но я понял, что совершил огромную ошибку. Мне, оказывается, совершенно не было нужно это переселение. Молодость, девочки, веселая жизнь — всем этим я пресытился очень быстро. А вот что для меня по-настоящему ценно, я осознал только сейчас. Выяснилось, что я вообще не могу существовать без своего дела, без моего Завода!.. Пусть я буду стар, не слишком здоров, пусть женщин во мне привлекают только мои деньги, но я хочу вернуться в холдинг, для меня нет ничего важнее.

— Не очень здоров, говоришь? — усмехнулся Серебряный в ответ на эту горячую речь. — По-твоему, опухоль в желудке — это легкое недомогание?

— А у меня ее не будет, — уверенно заявил Голубев. — В моем сознании этой болезни нет. Значит, по возвращении в старое тело я ее с собой не перенесу.

— И что ж ты мне предлагаешь? Забирай, дорогой, свой рак и иди с ним обратно в тело Рощина?

— Нет, Кирилл, — убежденно проговорил Леонид. — Я предлагаю тебе сделку, выгодную для нас обоих. Ты возвращаешь мне меня — мой Завод и привычный мне облик, а я возвращаю тебе твое молодое тело в комплекте с рекомендациями, как избавиться от болезни. И — деньги. Все, что я успел тогда перевести на имя Рощина. Все останется у тебя. Ты будешь здоров и богат.

— Ты снова хочешь обмануть меня.

— Нет. Цена слишком высока.

— Что-то ты расщедрился, — подозрительно поглядел Серебряный.

— Ну, во-первых, я не сомневаюсь, что холдинг быстро принесет мне необходимое. В отличие от тебя, я умею им управлять… А во-вторых, честно тебе признаюсь, переоформить собственность еще раз уже просто не получится. Скажем, мой швейцарский банкир решит, что мы оба сошли с ума. Что это за передача счетов туда-сюда каждые два месяца? Глеб Серебряный снова, насупясь, уставился в пол.

— Уходи! — сказал он, не поднимая глаз. — Я должен подумать.

— Как скажешь, Кирилл! — Голубев поднялся из кресла. — В случае чего ты знаешь, как меня найти.

— Ну что? — кинулась к нему с расспросами Ксюша, едва он открыл дверь автомобиля. — До чего вы договорились?

— Пока не знаю, — отвечал Леонид. — В данную минуту ничего с уверенностью сказать не могу…

— Но хоть надежда-то есть?

— Не знаю…

Ксения с Леонидом как раз были в театре и смотрели премьеру «Самоубийцы» Эрдмана в постановке Вениамина Смехова, когда в кармане Голубева зазвонил телефон.

— Вот черт! Забыл поставить на вибрацию, — покаялся он в ответ на недовольный взгляд спутницы. В темноте, на ощупь, Леонид сбросил звонок, но телефон зазвонил снова и снова, и ему ничего не оставалось, как, пригнувшись и извиняясь перед соседями, выбраться через их колени в фойе.

— Алло? — проговорил он, зажмурившись. После темного зала контраст с ярко освещенным холлом был слишком резким.

— Твоя взяла. Я согласен, — пробурчал в трубке знакомый голос, и, прежде чем Голубев успел ответить, раздались короткие гудки.

Леонид так и остался стоять с зажатым в поднятой руке телефоном перед большим зеркалом, украшавшим пустое фойе театра. Надо было бы ликовать и торжествовать победу, но на душе почему-то стало тревожно.

— Ну что с тобой? Ты как будто и не рад? — удивилось отражение.

— Да, — поделился он своими сомнениями с давним собеседником. — Что-то уж слишком все легко получается. Прямо как в прошлый раз… Тогда тоже все шло гладко, как по маслу… Я радовался, что все удается. А потом вдруг выяснилось…

— Да брось ты. Вечно вы, люди, как сами говорите, ожегшись на молоке, дуете на воду, — махнуло рукой отражение в зеркале. — Забудь о прошлом, все это уже позади.

— Но почему он так легко согласился?

— Да потому что этот обмен в его интересах!

— Вот как? И каким же это образом? Только не говори, что он настолько наивен, что готов поверить в чудодейственное выздоровление.