Оборванные нити. Том 3

— Отравление — это вид бесконтактного причинения смерти, — объяснил Лев Станиславович. — Такой способ убийства вообще больше характерен именно для женщин, поскольку мало кто из них способен на контактное насилие. Мужчинам проще, они бьют, душат, одним словом, не брезгуют прикасаться руками к своей жертве. Но только в том случае, если они не эстеты. Эстет-убийца грязный контактный способ никогда не выберет.

— Он может воспользоваться огнестрельным оружием, — возразил Саблин.

— Может, — согласился Таскон, — если он не очень эстетствует. Сами понимаете: рана, кровь… Не особенно красиво. Настоящий эстет выберет только яд, можете не сомневаться.

Значит, либо женщина, либо мужчина со склонностью к эстетству. Любопытно.

— Спасибо, Лев Станиславович.

Он собрался было встать, но взгляд его снова упал на только что подписанные заявки. Ну почему, почему у них в стране никогда не хватает денег на достойное правосудие? Почему они вынуждены пользоваться методами, которые позволяют давать только неточные ответы. «Происхождение представленных на экспертизу объектов от гражданина Тютькина не исключается…» Не исключается! То есть может «да», а может и «нет». Почему у нас нет возможности повсеместно проводить молекулярно-генетические экспертизы, которые дают практически стопроцентный результат? После того, как в США внедрили этот метод, у них появилась возможность пересмотреть приговоры, в основу которых были положены заключения, подобные тем, которые делаются и здесь, в России, по результатам применения устаревших кондовых методов. И в итоге на свободу вышло огромное число заключенных, которых оправдали, поскольку новый метод доказал их непричастность к преступлению.

— А мы с вами словно в каменном веке живем, — пробормотал он.

— Вы о чем?

Таскон проследил направление его взгляда и понимающе улыбнулся.

— Вы про расходники? Ну, что ж поделать, живем соответственно финансированию и инструкциям вышестоящих организаций. Да не расстраивайтесь вы так, Сергей Михайлович, у вас и без того проблем выше головы, вам о них надо думать, а не о наших расходниках и наших устаревших методах. Вы посмотрите, на кого вы похожи! От вас же только халат остался, а под ним прежнего Сергея Михайловича Саблина уже и нет. Ну, разве что скелет на месте.

Он тихонько захихикал, и Саблин внезапно почувствовал раздражение.

— Не думать о том, какие методы применяются в судебной медицине? Не думать о том, что результаты применения этих методов кладутся в основу приговоров? Не думать о том, что, согласно этим приговорам, невинные люди могут оказаться за решеткой, а виновные — остаться на свободе? — Его голос постепенно повышался и наливался гневом. — Вы предлагаете мне об этом не задумываться? Махнуть на все рукой? Дескать, пусть идет как идет, а мое дело — сторона? Вы, Лев Станиславович, как-то умеете жить, ни на что не обращая внимания, вы отгородились от всего вашими книгами по истории, закопались в них и ничего не видите. И душа у вас ни за что не болит. Должен вам заметить: я не уверен, что это правильно вообще и достойно мужчины в частности.

Под конец тирады он вдруг услышал себя как будто со стороны, и ему стало неприятно. Какое право он имеет выговаривать немолодому человеку, отдавшему судебной медицине много лет? Что он вообще знает о биологе Тасконе, кроме того, что он имеет два высших образования и что какое-то время работал в школе, преподавал химию и биологию? Ну, еще знает, что у него есть жена по имени Лялечка, которая печет изумительные пирожки. И все. Они знакомы с Тасконом почти тринадцать лет. И он так мало знает об этом человеке. О чем думает Лев Станиславович? От чего страдает? Чем озабочен? Может быть, он переживает за судьбу судебно-биологической экспертизы не меньше Саблина, а то и больше. Какое право имеет он, Сергей, упрекать его в чем бы то ни было?

— Всего доброго, — уже тише и спокойнее произнес он.

Извиняться Сергей Саблин так и не научился.

— Сергей Михайлович, — Таскон говорил мягко и примирительно, — в нашей жизни достаточно много трудностей, проблем и всяческой грязи. Никто не имеет права считать, что ему морально тяжелее, чем другим. Всем тяжело, каждому по-своему. А насчет книг — это вы зря. Книги — спасение именно от этой грязи и от этих проблем. В них можно найти и очищение, и успокоение, и ответы на волнующие тебя вопросы, и, наконец, просто наслаждение. Чистое наслаждение чистым искусством.

— Это мало кому дано, — пробормотал Саблин, чувствуя себя крайне неловко.

— Ну почему же, — живо откликнулся Таскон. — Людей с книгой в руках можно обнаружить гораздо чаще, чем вы предполагаете. И в самых неожиданных местах.

— Например, в каких?