Обращенные к звездам. Прошлое, настоящее и будущее астрономии

На таком близком расстоянии, в пределах нашей собственной галактики, появление сверхновой может оказаться событием экстремальным, в отличие от скромных маленьких вспышек в других галактиках, которые мы в настоящее время изучаем. 4 июля 1054 года сверхновая звезда, взорвавшаяся всего в 6500 световых годах от нас, была настолько яркой, что затмила все остальные объекты на небе, кроме Солнца и Луны. Она была видна на небе днем в течение двух недель, и это событие увековечено в китайских, японских и арабских хрониках, а также на петроглифе индейцев племени пуэбло в каньоне Чако в штате Нью-Мексико. Остаток этой сверхновой, Крабовидная туманность, — по сей день один из самых известных и многократно запечатленных на фото объектов на современном небе.

Сверхновая в Млечном Пути в наши дни стала бы несомненной сенсацией. Мне всегда нравилось фантазировать о том, что будет, если неподалеку от нас завтра взорвется звезда. Итак, сначала в небе появится светящаяся точка, которая будет разгораться все ярче и ярче, так что станет видна днем, а ночью при ее свете можно будет читать, — и это может вызвать немало паники в зависимости от геополитической ситуации. Как только удастся подтвердить, что это сверхновая, вокруг звездной астрономии начнется безумие мирового масштаба — ведь это явление увидит своими глазами как минимум половина населения планеты. Сверхновая будет во всех новостях. У нее появится свой хэштег, и она выйдет в топ Твиттера. Телеведущие начнут придумывать о ней шутки. Ее фотография окажется на каждом смартфоне. А астрономы-наблюдатели, и я в том числе, сойдут с ума от радости.

Брайан Шмидт все это знал. Также он знал, что в подобной ситуации оказаться первым и самым проворным наблюдателем, который направит телескоп на сверхновую, — значит гарантировать себе не только научный приоритет, но и место в самом центре событий. Команда Брайана принялась за дело, а он сам тем временем стал обзванивать других коллег, уже планируя, какие телескопы можно задействовать по праву «внеплановой цели», чтобы изучить звезду, которая, несомненно, станет сверхновой века, и просматривая списки объектов, чтобы определить, какая недавно почившая звезда могла быть на этом месте в небе.

Примерно через полчаса всякая срочность отпала после нового сообщения: «Отбой. Я последний дурак. Это Меркурий».

Астрономия, как и любая другая область науки, любит истории о ложных тревогах: излучение от микроволновой печи ошибочно принимают за радиовсплески, планеты случайно принимают за умирающие звезды. Такие истории отлично показывают молодым ученым ценность научного подхода, учат нас здоровому скепсису и призывают, как в известной американской поговорке, «услышав стук копыт, думать о лошадях, а не о зебрах». В такой области науки, как наша, где можно убедительно доказать, что столкновение двух звезд в соответствии с принципами квантовой физики производит гамма-излучение и волны сжатия в ткани пространства-времени, важно поддерживать свой скептицизм в рабочем состоянии.

Еще в 2005 году, на той же летней стажировке, когда я проводила экскурсии в обсерватории VLA в Нью-Мексико, мне поручили проект по обработке некоторых данных с Вестерборкского радиотелескопа в Нидерландах, интерферометра с четырнадцатью радиотелескопами, расположенными по прямой линии. Листая довольно скучные данные, я встрепенулась, внезапно обнаружив в нескольких файлах новый и неожиданный сигнал. Я тщательно записала все, что относилось к находке, поскольку сигнал оказался неоднородным — в одних данных он был определенно ярче, чем в других. Я просмотрела старые научные работы и не нашла никаких упоминаний о подобном сигнале. Тогда я начала совать диаграммы и графики под нос всем подряд, чтобы узнать, что они думают об этом захватывающем открытии. Я же наверняка открыла что-то потрясающее! Никто еще не сообщал о подобном сигнале! Он быстро менялся! Я работала в двух шагах (по понятиям штата Нью-Мексико) от VLA, где снимался фильм «Контакт», и я должна признать, что на полсекунды у меня промелькнула мысль об инопланетянах.

Потребовалось меньше суток, чтобы я вернулась с небес на землю. Когда я посмотрела на данные с четырнадцати разных радиотелескопов, то сразу стало ясно, что мой неоднородный сигнал становится ярче исключительно в рабочее время и на тарелках телескопов, ближайших к административному зданию обсерватории. Это было задолго до того, как Эмили Петрофф и ее сотрудники раскрыли тайну перитонов, но я знала, что сигнал внеземного происхождения был бы одинаковым на всех тарелках. Значит, я засекла не инопланетян, а чей-то факс или разогретый обед. Ничего не поделаешь.

Тем не менее странные сигналы увлекательно исследовать хотя бы по той причине, что всегда интересно найти что-то действительно диковинное. Все странное, удивительное и необъяснимое — благодатная почва для новаторских открытий.