Обратный отсчет

Люк невольно представил себе, как юная Элспет идет с гордо поднятой головой по темным лондонским улицам, а вокруг падают бомбы… Какое же счастье, что она выжила!

– Бесстрашная женщина! – пробормотал он.

Она пожала плечами.

– Вот уж бесстрашной я себя не чувствовала! На самом деле мне было чертовски жутко.

– О чем ты думала в этот момент?

– А ты не догадываешься?

Люк вспомнил: когда они встречались, Элспет в любую свободную минуту думала о математике.

– О простых числах? – предположил он.

Она рассмеялась.

– О числах Фибоначчи!

Математик Фибоначчи однажды вообразил себе пару кроликов, которые каждый месяц производят на свет двоих крольчат, а их потомство месяц спустя начинает размножаться в той же прогрессии, – и спросил, сколько кроличьих пар получим мы через год. Ответ был – 144; а рост численности кроликов на протяжении двенадцати месяцев стал одной из самых известных математических последовательностей: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55, 89, 144… Каждое следующее число можно получить, сложив два предыдущих.

– По дороге от дома до офиса я дошла до сорокового числа Фибоначчи, – продолжала Элспет.

– Ты его помнишь?

– Конечно. Сто два миллиона триста тридцать четыре тысячи сто пять. Так что же, конструкция наших ракет происходит от немецких самолетов-снарядов?

– Если говорить точнее, от ракеты «Фау-2». – Вообще-то Люку не полагалось распространяться о своей работе; но Элспет работала в ЦРУ, и уровень допуска к секретным материалам у нее был скорее всего даже выше, чем у него. – Мы создали ракету, которую можно выпустить из Аризоны – и она взорвется в Москве. А если это возможно, значит, мы можем и на Луну полететь!

– То есть в космических полетах все то же самое, только в большем масштабе?

Люк еще не встречал девушку, которая бы с таким интересом расспрашивала его о ракетостроении.

– Да. Кое-чего нам еще не хватает – нужны двигатели побольше, горючее поэффективнее, направляющие системы поточнее и так далее. Но все эти проблемы разрешимы. И потом, немецкие ученые, создавшие «Фау-2», теперь работают на нас.

– Да, я слышала. – Она сменила тему. – А как вообще ты живешь? Встречаешься с кем-нибудь?

– Сейчас – нет.

После разрыва с Билли девять лет назад Люк не раз пытался завести роман, с несколькими девушками даже переспал, но, откровенно говоря, все они оставляли его равнодушным.

Пожалуй, была лишь одна женщина, которую он мог бы полюбить. Высокая, с карими глазами и непослушной копной темных кудрей, своей энергией и жизнелюбием она напоминала ему Билли. Познакомились они в Гарварде, когда Люк работал над диссертацией. Однажды вечером, на прогулке по Гарвард-Ярду, прервав разговор ни о чем, она взяла его за руку и сказала: «Прости, лучше я скажу тебе сейчас… Я замужем». Поцеловала его в щеку и пошла прочь. Так ему и не случилось отдать ей сердце.

– А ты? – спросил он у Элспет. – Пег выходит замуж, Билли уже разводится… Пора бы и тебе!

– Ну, ты же знаешь наше девичье царство! – отмахнулась Элизабет.

«Девичьим царством» в газетах называли бюрократический аппарат Вашингтона, в котором после войны наблюдался явный перевес женского пола: на одного чиновника-мужчину приходилось пять женщин. Принято было считать, что они страдают от недостатка мужского внимания и готовы любому кинуться на шею. Люк очень сомневался, что это относится к Элспет; однако не хочет говорить о своей личной жизни – имеет право.

Она попросила его присмотреть за плитой, а сама пошла в ванную «освежиться». На плите стояла большая кастрюля спагетти и вторая, поменьше – с аппетитно побулькивающим томатным соусом. Сняв пиджак и галстук, Люк принялся помешивать соус деревянной ложкой. Мартини помог ему расслабиться, над плитой клубились аппетитные запахи, рядом была очень симпатичная женщина… словом, Люк чувствовал себя счастливым.

– Люк, ты не мог бы подойти? – послышался из ванной женский голос – и в нем звучали нехарактерные для Элспет нотки беспомощности.

Он вошел в ванную. Платье Элспет висело на двери, а сама она стояла перед ним в персиковом лифчике без бретелек, такой же нижней юбке, чулках и туфлях. Одной рукой она прикрывала глаз. Люку случалось видеть на ней и меньше одежды – например, на пляже, – однако вид Элспет в белье показался ему почти нестерпимо сексуальным.

– Черт, мне мыло в глаз попало! – пожаловалась она. – Пожалуйста, помоги промыть!

Люк включил холодную воду.

– Наклонись над раковиной, – посоветовал он и сам помог ей наклониться пониже, положив ей руку между лопаток. Белая кожа под его ладонью была теплой и нежной. В правую ладонь, сложенную чашечкой, Люк набрал воды и поднес к ее глазу.

– Да-да, вот так лучше! – воскликнула Элспет.

Он промыл ей глаз еще несколько раз, пока она не сказала, что жжение утихло. Тогда Люк помог ей выпрямиться и вытер лицо чистым полотенцем.

– Глаз немного покраснел… Ничего, скоро пройдет, – сказал он.

– Должно быть, я ужасно выгляжу!

– Вовсе нет.