«Образ двадцатого… В прошлом и настоящем»

Программа «Общественные работы», ставшая дополнением к проекту, привлекла в 1933 году более трех тысяч мастеров, которые исполнили более семи тысяч росписей, а также более восьми тысяч станковых произведений. При Министерстве финансов в 1934 году была создана Секция скульптуры и живописи, руководившая закупкой произведений для государственных учреждений. Правительство и государственные комиссии довольно быстро определили круг «рекомендуемых тем» и ориентацию искусства на широкую аудиторию. Так как американская общественность была плохо знакома с разными «измами» современного искусства, да и откровенно не воспринимала разные художественные эксперименты, то программа способствовала возрождению традиций реализма рубежа веков. Сложились новые школы фигуративного искусства, где особо примечателен риджионализм, ученики и последователи группы «Восьмерка» и особенно выделяются такие мастера, как Эдвард Хоппер, Бен Шан и Джек Левин. Наконец, в конце 1920-х — начале 1930-х годов в США приезжают мексиканцы Ороско, Ривера и Сикейрос, которые устраивают выставки своих произведений и обеспечивают расцвет мурализма (правда, потом многие их «революционные» росписи были уничтожены), а влияние монументального искусства сказывается в станковой живописи. Создается стиль, который созвучен (в какой-то степени) поискам того нового обобщенно-знакового и экспрессивного стиля, ставшего типичным для обществ, устремившихся по пути созидания нового строя. В США он соответствовал периоду «красного десятилетия», связанного с подъемом рабочего движения и радикализацией интеллигенции. Характерно, что следы такого же стиля имеются во Франции и в Англии.

Й. Иммендорф. Кафе «Германия». 1978

Так что не следует становление «искусства диктатур» в Германии и США рассматривать вне общих социальных и художественных проблем. Более того, в условиях кризиса авангарда начала века этот путь обращения к пафосно-аллегорическому по своей семантике стилю был предопределен и занял внимание общественности в 1930-е годы, но, правда, только в России он прожил вплоть до 1960-х годов, превратившись в идеологический штамп лояльности государственному строю.

Такие примеры свидетельствуют, что периоды хаоса в развитии отдельных течений сменялись периодами определенной устойчивости, и в 1920—1930-е формировались стили и «измы», которые стремились к контакту с широкими кругами публики. Они стремились опираться на традицию, музейные коллекции, эксплуатировали широко понятые темы и образы. Самым впечатляющим среди этих «измов» стал «социалистический реализм» в СССР, доктрина которого вырабатывалась при покровительстве и под прямым патронажем коммунистической партии. По силе своей концепции и влиянию он может быть сравним только с сюрреализмом, который заявил о себе манифестом в 1924 году, а решающих успехов достиг сперва в 1930-е, а потом в 1950-е годы, пережив кризис в 1960-е. Собственно, их параллельное существование (при полном незнакомстве друг с другом), стремление к системе, опора на марксизм и образы классического искусства, создание определенных теорий «отражения», у сюрреалистов, правда, была «не по Ленину», а по Фрейду, но также приводила к «снам», в чем видно продолжение, и новая редакция стиля модерн (больше в СССР) и символизма (больше во Франции и Бельгии) предопределила многое в эстетической атмосфере середины века. Характерно, что в СССР всякая информация о сюрреализме была запрещена, и единственный прямой контакт советской общественности с сюрреализмом произошел в 1934 году, когда Андре Бретон, основатель сюрреализма, за оскорбление его движения влепил пощечину Илье Эренбургу в Париже на заседании Всемирного конгресса писателей в защиту культуры.

Однако то, что эти «измы» могли сотрудничать, приводя к эффектным результатам, могли свидетельствовать опыты мексиканских муралистов в США, соединивших заветы сюрреализма и пропаганду принципов социалистического (под названием «социального») реализма. Примечательна биография этих мастеров. Альфаро Сикейрос в 1921 году в Барселоне издает «Манифест революционного искусства», с 1924 года он — один из основателей Мексиканской коммунистической партии, участвует по приказу из Москвы в организации убийства Троцкого, в 1931 году сближается с С.М. Эйзенштейном, снимавшим фильм в Мексике, а в 1932 году начинает работать в США. Диего Ривера, член ЦК Мексиканской коммунистической партии, посетил СССР в 1927—1928 годах. С 1930-го работал в США. В 1938 году совместно с Бретоном и Троцким публикует в Мехико «Манифест независимого революционного искусства».