«Образ двадцатого… В прошлом и настоящем»

И хотя сам художник неоднократно предупреждал, что не следует слишком прямолинейно понимать содержание его картин, все же очевидно, что вестникам на их пути приходится преодолевать разные препятствия, проходить испытания. Более того, и сама природа кажется взволнованной, массивы гор словно движутся, мелькают молнии, цветные тучи падают на землю, в небе встают радуги, полыхают яркие зарницы, короче, начинается светопреставление. В борьбу со злом включается и св. Георгий (чему посвящен ряд картин), а в ряде «композиций» угадываются мотивы Потопа и Страшного суда. К этому времени многим своим произведениям Кандинский дает порядковые номера, тем самым подчеркивая их серийность. А кроме того, выделяет среди них «импровизации», «импрессии» и «композиции», о которых сам сообщает, что они должны выражать «игру с объектом», передавать «впечатления» или «строить». Помимо этого, у этих основных подразделений порой бывали и более мелкие, например «вариации» и т. п.

«Композициям», как в старом академическом искусстве, отдается предпочтение, и их в течение всего творчества было создано немного, а именно девять. При всей их важности для искусства Кандинского не следует думать, что именно они всегда являлись «ключевыми» для его понимания, скорее демонстрируя то, что состоялось, скорее будучи результатом поисков, чем следами самих поисков. «Импровизации» и «импрессии» часто имели вторые названия, позволяющие нередко понять их скрытое содержание. В них видно, что тем, кто прошел испытания, могут быть дарованы радости пребывания в счастливой земле наподобие рая. Тут может быть и старинная усадьба («Кринолины», 1909, ГТГ), и посещение Востока, и «сады любви» (скрытая эротическая тема часто присутствует в образах картин Кандинского).

Однако же самые упорные вестники стремятся к конечной цели — к невидимому граду на горе, на который им порой намекает храм, стоящий на вершине (этот образ повторяется во многих картинах; даже виды Мурнау показывают, как неприметная кирха городка меняет свои очертания, а колокольня прямо-таки «врастает» в небо).

Характерно, что все эти мотивы разрабатываются художником в самых разных живописных техниках. Самой оригинальной из них явилась техника «Hinterglasmalerei» — «живопись под стеклом», распространившаяся в Баварии в народной среде еще с XVIII столетия; на нее сперва обратила внимание Мюнтер, а затем и Кандинский. Смысл ее заключался в том, что на изображение, созданное масляными красками на стекле, следовало смотреть с другой стороны, чем и объясняется само название этой техники (точнее, даже не «под», а «сзади», «за»). В числе таких «стекол» может привлечь внимание «Живопись с солнцем» (1910, Городская галерея, Мюнхен). В центре композиции находится гора с укрепленной крепостью, вторая такая же видна за ней. Вокруг них скачут всадники, пылает солнце, у подножья горы лежат две фигуры, мужская и женская, с противоположной стороны им соответствуют также две, но уже абстрактные, несколько биологизированные, формы. Дальше эти мотивы будут разработаны в картине «Маленькие радости» (1913, Музей Гуггенхейма, Нью-Йорк), а в конечном итоге они перейдут в картину «Москва I» (1916, ГТГ).

В 1909—1910-е годы Кандинский стремится ко все большему обобщению форм, выводя их постепенно на уровень знаков. При этом он форму впечатывает в форму, благодаря чему живописное пространство уплотняется, вибрирует. В нем уже нет «далекого» и «близкого», и все показанное, как в иконописи, значение которой художник учитывал, происходит одномоментно. Так ему удалось выйти к «абстракции». И сам он считал первой абстрактной акварелью ту, которую создал в 1910 году («Без названия», Национальный музей современного искусства, Центр им. Ж. Помпиду, Париж), хотя на самом деле на ней проставлены две авторские даты «1910» и «1911», да и, более того, сама она является эскизом к «Композиции VII» (1913, ГТГ). Так что, скорее всего, дата «1910 год» демонстрирует нам время, когда художник решил, что вышел к горизонтам абстракции.

Тем более что он уже готовился к этому.