Обреченные пылать

Благо за следующие сутки моё чувство вины притупилось, однако так и не выветрилось до конца. В итоге я решила извиниться перед Дарианом сразу после выходных, а пока, стоя на кухне Пени и вставляя свечи в торт, не могла понять, почему я даже на встречу с Дунканом не пошла, чтобы нормально, по-человечески объяснить ему, что я в нём больше не заинтересована, вместо этого написав ему короткое сообщение из пяти слов: “Мы больше не можем встречаться”. Неужели побоялась угрозы Дариана о депортации Дункана?.. Но меня невозможно запугать. Да, я не хотела, чтобы из-за меня и чисто мужского идиотизма пострадал ни в чём не повинный человек, но, если зрить в корень, тогда можно было понять, что на самом деле мне было наплевать на то, вышлет кто-то кого-то куда-то, или ничего подобного не произойдет и этот кто-то не захочет заморачиваться, оставив несчастного кого-то жить где-то неподалеку. Меня больше интересовал вопрос о том, откуда Дариан был в курсе испанских корней Дункана. Случайно узнал? Через интернет, например… Я почему-то была уверена в том, что Дариан не способен на самоличную слежку, но одновременно я не сомневалась в том (и мне почему-то не хотелось думать о вероятности подобного), что он мог просто щёлкнуть пальцами и, например, получить в свои руки досье на Дункана Наварро. Но зачем ему подобное? Только потому, что тот проявлял ко мне симпатию?.. Но ведь это было ещё до моей договорённости с Дарианом… А что если Дариан и вправду умеет щёлкать пальцами? Он что, мог нарыть информацию и обо мне?.. Нет, это уже паранойя какая-то. Я определенно не хочу больше думать об этом. А если я хочу или не хочу чего-то, что зависит только от меня, я обычно достигаю этого без особых проблем.

Больше я об этом не думала.

Я отпросилась с работы на вторую половину пятницы и на все выходные ровно по трём причинам: день рождения Жасмин, день рождения Мии и день рождения всеми обожаемой прабабушки Амелии. Эти три дня выстроились в шеренгу друг за другом – восьмое, девятое и десятое числа августа, – но не смотря на это, каждый из дней мы праздновали отдельно. В пятницу Жасмин исполнилось пять лет, в субботу Мия задула на торте свои три свечи, и теперь я выискивала на очередном праздничном торте место для девяносто третьей свечи, предназначенной для Амелии. Не знаю почему Пени отказалась просто купить две свечи в виде девятки и тройки, но я беспрекословно следовала её желаниям, тем более с учётом того, что все три праздника неизменно проводились именно в её доме, всякий раз оставляя за собой горы из цветастого серпантина и грязной посуды, которые я, традиционно, помогала ей убирать.

Подходил к концу третий день празднества. Все, кому успело исполниться восемнадцать, но ещё не исполнилось девяносто три, уже были навеселе, явно насладившись слишком крепким как для пунша пойлом. Даже я, взяв в руки длинную газовую зажигалку, пыталась не слишком сильно расслабляться, чтобы не обжечь себе руки во время поджигания свечей.

После того как Амелия едва не выплюнула челюсть, всё же задув все свечи за три подхода, и торт был съеден за считанные секунды, четырёхлетняя Рейчел, до этого мирно играющая в компании девочек Рассел, упала с дивана, разревелась, и с этого момента праздник медленно, но верно пошёл на спад. Первым ушёл шериф Иден с двумя пятилетними внуками, следом за ним ретировался его помощник Тэн Бенсон с женой и дочками, после же ухода Даррена Рассела с девочками, остававшиеся до последнего родственники быстро разошлись, и, в итоге, на кухне остались только я, Пени, Нат, Коко и Паула Рассел. Прибрав двор и гостиную, мы загрузили вторую партию грязной посуды в посудомоечную машину и теперь, допивая остатки пунша, разбрелись по разным углам кухни, каждая заняв удобное ей место. Я сидела напротив Пени за столом, Нат стояла со скрещенными на груди руками опираясь спиной о кухонный гарнитур, Коко заняла детский табурет неподалёку от холодильника, а Паула взгромоздилась своей роскошной пятой точкой на свободный от мусорных пакетов пятачок возле раковины.

Мы терпеливо дожидались момента, когда посудомоечная машинка отпустит нас своим торжественным пиликаньем.

– А вы заметили, как Барни тянулся к моей Мерседес? – усмехнулась Паула.

– Да-а-а, – протянула Нат. – Настоящий жених.

Пени на пальцах сказала, что её Барни ещё слишком мал, чтобы занимать место жениха для младшенькой из дочерей Паулы, и мы все с ней дружно согласились, активно закивав головами.

– Паула, – начала я, обратившись к блондинке, всё ещё раскачивая стаканчик с недопитым пуншем у себя в руках, – я давно хотела у тебя спросить: как ты решилась на рождение не просто трёх детей, а сразу трёх погодок? Ты ведь родила Бениту практически следом за Кармелитой, а уже спустя год с небольшим хвостом у вас появилась Мерседес.

– Да уж, – прикусила нижнюю губу Нат. – В век презервативов это странное явление.

– Странное явление – это не погодки Рассел, а цвет их кожи, – заметила Коко. – Мерседес ведь совсем беленькая на фоне своих старших сестёр мулаток.