Обрученные с дьяволом

Шеф сидел в углу служебной "оранжереи" начальника угрозыска под резными листьями экзотической пальмы. Сам Сысоев по-прежнему прел в своем старомодном костюме, расхаживая по пространству, свободному от тумбочек и столиков с горшками и вазончиками. Окна были распахнуты настежь, что вовсе не прибавляло свежести в помещении.

— Жаль, нет второго дерева — тень как-никак! — позавидовал я Никодимычу, выбирая, где присесть.

— Кепку бы снял для приличия! — пристыдил Митрич.

— Далась вам всем моя кепка!

На кактусе она смотрелась ничуть не хуже, чем у меня на голове, но фамильярное обращение с растением Митричу не понравилось. Он снял головной убор с колючего манекена и швырнул мне на колени.

— На пожарище выехали? — спросил я у ревнителя правил хорошего тона.

— Выехали, — нахмурился тот. — Мне, между прочим, пришлось вас перед руководством управления выгораживать.

— Останки нашли?

— Нашли, но пока ничего полезного для дела нет.

— По нулям, — горестно поддержал шеф. — Все под контролем: дома Назаровой и ее подружки Зойки, квартира Листовых… Приметы бородатого розданы в постовую службу, в ГАИ. Митрич, вон, группы оперов в штатском бросил на рынки, вокзалы и в прочие места возможного появления психа.

— Инга в академию ушла?

— Не боись — мои сопровождают, — сухо заверил подполковник, задетый тем, что я перебил шефа, отмечавшего заслуги начальника угро.

А что особенного? Обычные меры, всегда принимаемые при облаве — только и всего.

— Как поживают потенциальные кандидаты в психи? — спросил я обоих.

Ответил Никодимыч:

— Вуколенко, Геллер и Мухин взяты в оборот. Они сейчас находятся здесь, в управлении.

— Учитывая повышенную общественную опасность преступника, решено всех подозреваемых задержать на трое суток — там видно будет, — дополнил шефа Сысоев.

— Ни хрена себе! Ну, вы даете, ребята! — искренне поразился я.

Сам бы Митрич на такой риск не пошел без санкции начальника УВД. Стало быть, на главного милиционера города произвели впечатление события, раскопанные нами.

— Вадика дома взяли? — Я вспомнил о бабушке, жаждущей ремонта.

— Дома, — подтвердил шеф. — Бывший танцор не отрицает факта посещения ночного клуба с вполне определенной целью: хотел снять бабу… Чего он в итоге и добился, уведя брюнетку в красном на лавочку за углом, а какие-то идиоты устроили в кустах разборку, испортив ему обедню в самый неподходящий момент!

У меня не было никакого желания и дальше заострять внимание на данном эпизоде, потому я поспешил перевести разговор на обсуждение алиби тройки подозреваемых.

Сысоев сразу заскучал: все трое клялись, что в девять вечера пятницы и близко не подходили к Дворцу, называя конкретные места своего пребывания в то время. О версии Мухина, согласно которой он трудился на даче, я помнил. Люди Митрича как раз и занимались перепроверкой его слов, равно как и показаний Геллера и Вуколенко.

— Почему Саша на час раньше покидал репетиции в танцевальном даже тогда, когда по пятницам не выступал в ночном клубе? — задал я давно волновавший меня вопрос.

— По привычке, — усмехнулся Никодимыч. — Тратил лишний час на Ольгу — свою партнершу по шоу.

— Как объясняет пропажу бороды из ящика трюмо? — Теперь я посмотрел на Митрича, приглашая ответить его.

— Мимо! — "успокоил" меня подполковник. — Перед вчерашним выступлением Геллер переложил весь грим в левую тумбочку, куда ты, Костик, не догадался заглянуть.

В который уже раз приходится соглашаться с тем, что все сложное на самом деле оказывается простым. Но отступать не хотелось, и я все же спросил:

— Проверили?

— Прошло всего полчаса, как я отправил своих в "Рапид" — новостей пока нет, — сказал начальник угро. — Но ты особо не надейся: сдастся мне, что Геллер не врет.

— Он мог сегодня утром зайти в клуб и положить бороду на место, — высказал сомнение Никодимыч, разделяя мои подозрения.

— Посмотрим, — пожал плечами Сысоев. — С Перчаткиным тоже сложно. Твердит, будто бы бродил по вечерней набережной в гордом одиночестве. Жадова только привезли — я еще не в курсе. Ты разобрался с братом Довган?

Настала очередь отчитаться и мне…

Мои открытия, сопровождаемые демонстрацией обручального кольца с монограммой, произвели впечатление как на шефа, так и на Митрича. Когда я завершил выстраивать предполагаемую последовательность жертв психа, Сысоев не на шутку разволновался.

— Почти целый год крепился, а затем как прорвало! — воскликнул он, снова покинув место за своим рабочим столом и возобновляя беготню по оранжерее. — А ты не допускаешь, что псих просто приберегал кольцо с изумрудом?

Я покачался на задних ножках стула, задумчиво теребя губу, и возразил:

— Нет! Хотя логика у психа и больная, но он ее придерживается. Скорее, были какие-то объективные обстоятельства, заставившие его на время притихнуть.

— Может, повлияла смерть Валентины? — предложил версию Никодимыч. — Первая кровь — к этому надо привыкнуть… Да и разоблачения боялся.

— Не исключено, — согласился я и выложил то, что сказала мне Дина Павловна в завершающей части нашего с нею разговора.

На лице Митрича появилась растерянность.

— Протез? — не поверил он.